Село Никольское Оренбургской губернии, 1858 год
– Надежда. Надежда! – Позвал дочь помещик Морозов Илья Петрович, выходя на крыльцо. – Да, где же эта несносная девчонка?
Илья Петрович вновь оглядел двор в поисках девушки, но вокруг были только крепостные, занимающиеся хозяйственными делами, да куры бегали.
– Надежда! Живо иди сюда! – Снова крикнул отец, подходя к амбару. – А-то возьму хворостину и не посмотрю, что ты уже девица на выданье, – нахлестаю по мягкому месту за непослушание.
– Ой, отец зовёт! – Вскрикнула Надежда, прижав руки ко рту. – Давай, давай, прячься скорее!
Девушка отвернулась от щели в стене амбара и толкнула Степана к лестнице на сеновал.
– А ты как же? – Спросил юноша, поднимаясь наверх.
– А я через заднюю дверь выйду. Отцу скажу, что в сад по ягоды ходила, вот и не слышала, как звал.
Надежда подхватила заранее приготовленную корзинку с красной смородиной и побежала к дальнему выходу. Степан, свесившись с верхнего этажа амбара, крикнул её вслед:
– Я буду ждать тебя на причале после вечерней зари. Придёшь?
– Да, да, обязательно! – Махнула рукой девушка, закрывая за собой дверь.
– Надежда! – Уже сердясь, вновь позвал Илья Петрович.
– Я здесь, папенька! – Отозвалась девушка ему из-за спины, подходя со стороны сада.
– Где ты была? – Спросил отец, уперев руки в бока. – Разве ты не слышала, что я звал тебя?
– Папенька, не сердись. Не слышала я. Вот, видишь, по ягоду ходила. – Ответила Надежда, показывая отцу корзину, полную спелой смородины.
– Ну, хорошо. – Смягчился Илья Петрович. – Пойдём в дом. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Надежда тихонько выдохнула, идя за отцом домой, – если сразу не заругал, то, можно надеяться, что ничего не заметил. «Вот только о чём же он хочет мне сказать? – крутилась мысль в голове девушки. – Не уж-то опять про замужество говорить будет?» Надежда снова вздохнула и, отдав корзинку пробегавшей мимо дворовой девке, вошла в кабинет Ильи Петровича.
– Присаживайся, дочь. – Кивнул помещик на стоящее напротив стола кресло. – Есть у меня для тебя важная новость.
– Какая, папенька? – Насторожилась Надежда.
– Сам купец Преображенский сватает тебя в жёны. – Торжественно произнёс Илья Петрович и довольно поправил усы – его гордость и источник постоянной заботы. – Как ты знаешь, Сергей Анатольевич мой постоянный покупатель нашей сельскохозяйственной продукции. И он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Мы заключили с ним постоянное партнёрское соглашение на поставку зерна, а ваш брак послужит гарантией долгосрочных торговых отношений.
Илья Петрович встал и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Сквозь прозрачное чисто вымытое стекло открывался прекрасный вид на широкие поля, где уже наливались зерном колосья пшеницы, ржи и овса. Пройдёт ещё месяц – полтора и крепостные крестьяне и батраки начнут уборку урожая.
– Но, папенька! – Воскликнула Надежда, глядя на прямую спину отца. – Я не хочу замуж! И потом, он, наверное, старый?
– Что значит – старый?! Я, по-твоему, старый? – Помещик повернулся к дочери, хмуря брови. – Иные в моём возрасте ещё только семью заводят. А он на десять лет младше меня.
– Вот именно. – Надежда закусили нижнюю губу и стала теребить кончик косы, что выдавало её волнение. – Ему уже сорок лет, а мне всего девятнадцать.
– Сорок один осенью исполниться. – Подтвердил отец подсчёт дочери.
– Нет, папа, я не хочу! – Надежда вскочила с кресла и в волнении заметалась по кабинету.
– А ну сядь! – Рассердился Илья Петрович. – Что значит – не хочу?! Я и так столько раз шёл тебе на уступки, отказываясь от весьма выгодных предложений, но сейчас это уже вопрос чести. Мы с Преображенским заключили соглашение и ударили по рукам, – ни ты, ни я не можем отказаться!
