Простите, Ректор, это всё кот! - Дэнни Стилс

В своём гримуаре “Завещание” царь Соломон настоятельно рекомендовал всех духов после завершения ритуала в кольцо-артефакт помещать*, но я не знала, как это сделать, времени на подробное изучение рукописи у меня не было, да и не особо хотелось мне так поступать, если честно с духом-помощником. Всё же я надеялась, что Мефистофель мне поможет распечатать магию и, тогда будет несправедливым, если его в кольцо после этого заточить. Пусть лучше летает свободным.

Разложила всё необходимое на крышке саркофага и, опустившись на колени, принялась рисовать мелом знаки на мраморных плитах пола гробницы.

В наушниках послышался робкий голос напарника Лёшки:

“ — Мне жаль, Анюта отвлекать тебя от столь важного действия, но скажи, разве тебе не страшно? У меня зуб на зуб не попадает, картинка перед глазами на экране плывёт, так меня трясёт! Может лучше продать это кольцо в “Темноте” (я смогу устроить всё без имён и фамилий), выручить за него порядочную сумму и сбежать ото всех? Ну её куда подальше, эту твою магию, а? Спала восемнадцать лет, так пусть ещё поспит столько же.”

Я упрямо мотнула головой, зная что напарник наблюдает по видеокамере встроенной в очки за моими действиями:

— Нет, Лёш, я не могу, извини. Ты не всё знаешь, я не до конца была откровенна с тобой, но я не могу всё бросить и вот так сбежать, — и опережая его дальнейшие расспросы, быстро добавила: — После всё расскажу, честное слово, а сейчас мне надо сосредоточиться, не отвлекай, пожалуйста.

Когда пентаграмма была готова, я села, скрестив ноги, лицом на северо-запад, саркофаг остался позади, зажгла свечу, поставила её и чашу с маслом на пол перед собой. Открыла текст заклинания, набрала полные лёгкие воздуха, задержала дыхание на пару секунд.

Сердце в груди бешено прыгало, на лбу выступила испарина. Надела артефакт на указательный палец, почувствовала лёгкое покалывание, шумно выдохнула. Одна попытка. Всё или ничего. Чётко проговаривая каждое слово, сказала:

— Voithós pnévmatos Mefistoféli, se kaló kontá mou to ónoma tou archangélou Rafaíl. Éla kai dóse mou píso ti dýnamí mou**, — опустила кончики пальцев в чашу с маслом Амаранта, затем стряхнула несколько капель на пентаграмму.

Пламя свечи ярко вспыхнуло, увеличилось. Повторила эти действия, в строгом порядке ещё три раза. Отблеск огня отбрасывал живые тени на стены и потолок склепа.

Послышалось негромкое шуршание и я почувствовала шевеление спёртого воздуха в помещении. Как будто прохладный ветер задул в открытую дверь. Пламя замигало, уменьшилось. Замерла, не сводя взгляда с центра нарисованной ловушки. Ладони вспотели, во рту пересохло, я с силой сжала в кулаке сухой корень Ангелики. Паниковать себе запретила.

«— Что происхо…картин…рябит… пропада… — в наушниках затрещало, послышались помехи.

Связь с Лёхой пропала, я отключила звук и сняла очки.

Шелест повторился, и его источник явно находился позади меня. Я быстро вскочила на ноги, оглянулась, и не удержавшись, вскрикнула, телефон тут же выпал у меня из рук.

По спине пробежали холодные мурашки, волосы на затылки потянулись вверх, будто от ужаса хотели сбежать отсюда без меня. Я перестала дышать, а сердце отказывалось биться и разгонять кровь по телу. Конечности похолодели, желудок скрутило.

Демьян Трибой, а вернее, то, что от него осталось, стоял во весь рост в своей кроватке для мертвецов и тянул ко мне костяные руки.

Да не может быть! Как? Почему? Я не собиралась воскрешать мертвеца! Я не умею этого делать!

Но это создание без плоти и кожи явно доказывало обратное и, перекинув ногу, довольно проворно вылазило из саркофага. Оцепенев, я пару секунд не могла пошевелить даже губами. Хотелось заорать, позвать на помощь, но голос пропал и из горла вырвался лишь тоненький сип.