Прошу, обними меня! - Элеонора Лазарева

- Поезд номер 1027 Новосибирск-Москва отходит со второго пути, - прозвучал спокойный женский голос.

Я подхватила объемную сумку и двинулась к своему вагону. Медленно шла, оглядывая их номера.

- Двенадцатый, одиннадцатый…вот, десятый.

Около открытых дверей толкались двое пассажиров – моложавая женщина, средних лет и пожилой сухощавый мужчина в длинном плаще с капюшоном, в сапогах, с отвернутыми верхами и котомкой за плечами. Ну, никак иначе было не назвать тот потертый вещмешок с широкими лямками. Рюкзак и весь вид старика, будто говорил скорее о сельском периферийном происхождении пассажира. Подошла и протянула проводнице заранее приготовленные документы. Та мельком глянула на меня и кивнула в знак согласия. Подождав немного суету погружения сумок и чемодана предыдущей пассажирки и ворчания старика, я закинула свой баул в тамбур и сделала шаг сама. Потом резко обернулась. Там оставался кусок моей жизни почти в десять лет.

- Эх, столица-матушка! - Вздохнула я. - Прощай! «Прощай и ничего не обещай и ничего не говори, а чтоб понять мою печаль, в пустое небо посмотри…» - пропела я мысленно.

Еще раз вздохнув, дернула за ручку свои немногочисленные вещи и пошла по узкому коридору, разглядывая номера на купейных дверях. Мой номер как раз посередине. Открыла.

- Здравствуйте! - Подняла брови домиком в удивлении.

Передо мной спиной стоял тот самый старик.

- Здравствуйте! - Повернулся он на мой голос.

И засуетился как-то, подвинув свой потертый рюкзак, что лежал на полке и присел рядом.

- Вам сюда? – Он показал рукой на место рядом с собой.

- Нет, - махнула я подбородком на другое нижнее место, - мое здесь.

- А-а-а, - обрадовано вздохнул тот, - тогда милости просим.

Я пожала плечами и улыбнулась. Подняла свои вещи на полку и присела рядом. Оглядела мужчину. Нет, мне не показалось, он действительно был стар и даже сильно худ, но голубые глаза смотрели остро и с вниманием. Я еще раз улыбнулась и уставилась в окно, где уже плыла потихоньку картинка Казанского вокзала столицы.

За окнами темнело всё быстрей.

Прошло немного времени, и мы уже познакомились друг с другом. Его звали Николай Николаевич и он тоже ехал в Новосибирск. Оказался, как я и предполагала, был сельским жителем из какого-то старого сибирского села, самой дальней провинции Новосибирской области. Наше знакомство прервала проводница с билетами и рекламой своих продуктов и наших возможностей. Так я узнала, что у нее можно заказать разную по цене и, вероятно по свежести, смену белья, а также чай-кофе со списком к ним сладостей и орешков. Реестрик с названиями и ценами, напечатанный на тусклой серой бумаге, она оставила нам на столе, пригласив обращаться по всем вопросам к ней и в переднее купе заходить без стеснений. Я кивнула и встала, как только та покинула наше помещение.

- Какое вам взять белье? – Спросила у старика.

- То, которое недорого. - Виновато взглянул из-за плеча сосед, зачем-то полезший в свой мешок.

Я вышла в коридор. У купе проводницы уже стояли несколько пассажиров. Заплатив за пакеты с бельем, я попросила ее принести пару стаканов чая с лимоном, сахаром и пачку печенья. Та, пометив что-то в своем талмуде, что лежал на столе, вскинула на меня глаза и кивнула.

Через двадцать минут, мы сидели на застеленных постелях, и пили горячий чай из стаканов со старинными тяжелыми подстаканниками. Николай Николаевич, придерживая пальцем ложку, активно дул в стакан и, прикусывая сахарок, протяжно, со звуком отхлебывал горячую жидкость. Я смотрела на его действия, и у меня рождалось какое-то жалостливое чувство к этому старому человеку. Мне всегда было жалко стариков, что стояли у метро со своими цветочками-яблочками или тех, кто стоял в переходах с иконой Богородицы на шее и протянутой рукой. Это не была брезгливая жалость, это был ком в горле и вздох, с отводом виноватых глаз, за то, что я молода и здорова, за то, что полна сил и могу позволить себе щедрую милостыню. Пробегая мимо, старалась побыстрее забыть о картинках нищеты и старости, мысленно сплевывая через плечо.