Призмы. Размышления о путешествии, которое мы называем жизнью - Джеймс Холлис

© ООО Издательство «Питер», 2025

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Посвящаю эту книгу моей Джилл и нашим детям: Тарин и Тиму, Джону и Шону, Членам Вашингтонского юнгианского общества и с огромной благодарностью Стиву Бузеру, Лену Крузу, Дженнифер Фицджеральд

Просто для ясности —

Не ной в дороге.

Будешь ныть – застрянешь

Где-нибудь с такими же людьми,

Как ты сам.

Стивен Данн, Перед отъездом[1]

Я все время думаю, что мог бы, а может, и должен был бы быть нормальным человеком и просто включать телевизор и смотреть спортивные передачи в свободное от работы психотерапевтом время. (Если хотите знать, моя любимая команда – «Филадельфия Иглз». По этой причине фанаты «Далласа» и «Нью-Йорка» не получат эту книгу и должны прекратить чтение прямо сейчас.) К сожалению, у Даймона, очевидно моего Даймона, похоже, другие идеи. Это как если быть серийным убийцей. У меня нормальные желания, я нормально хожу и разговариваю, а потом какая-то зловещая сила берет верх.

Что такое Даймон, спросите вы. Это дух-покровитель, руководящий посредник между богами и людьми. Это не бог и не демон. Это автономное герметическое звено между высшими и низшими силами. (Гермес был вестником богов; у римлян он стал Меркурием, его образ – логотип Western Union[2].) Платон рассказывал, что Сократ сам не говорил, это Даймон говорил через него, используя его в своих целях. Так же и художник, который пишет картины или сочиняет музыку. Даймон направляет руку, дает энергию. У человека есть только один выбор – подчиниться Даймону или нет.

Даймон обращается к каждому из нас разными способами, хотя мы часто сопротивляемся его настоятельному присутствию. Большинство из нас во многих случаях находят способы ускользнуть от его назойливого призыва. Иногда это уклонение приводит к тихой, спокойной жизни, но, возможно, оно также ведет к уменьшению длительности путешествия, а иногда и к патологии. Как однажды сказал Юнг, невроз – это подавленный или забытый бог. Так же, я думаю, обстоит дело и с Даймоном.

Когда я был молодым человеком, я добросовестно трудился над диссертацией о напряжении противоположностей, проявившемся в жизни и творчестве поэта У.Б. Йейтса[3]. Вскоре после этого я написал первую в Америке книгу об относительно неизвестном на тот момент в Америке британском драматурге Гарольде Пинтере[4] – и все это до 30 лет. Чтобы получить работу в академических кругах, я должен был продемонстрировать, что могу это сделать. А потом я остановился на десятилетия. Как ученый я должен был публиковаться или погибнуть. Но что-то внутри меня протестовало, и я заглох на два с половиной десятилетия. Если бы я хотел писать по заданию, я бы стал журналистом или копирайтером в рекламной фирме – обе эти профессии, несомненно, почетны. Но это внутреннее сопротивление было убедительным и, видимо, требовало от меня чего-то большего, чем просто продвижение по службе или рост зарплаты.

Я был профессором гуманитарных наук в частных и государственных университетах, а затем в 1977–1982 годах, стремясь, возможно, проникнуть глубже жизни сознательного ума, решил пройти юнгианское аналитическое обучение в базовом Институте К.Г. Юнга в Цюрихе. Вернувшись, я начал выступать и преподавать в Филадельфии, затем в Уилмингтоне, Оттаве, Атланте, Портленде, Сиэтле, Ванкувере и Монреале, а вскоре и повсюду, чаще всего в юнгианских обществах. Затем неожиданно появился Даймон, протиснулся сквозь стены адаптивного «я» и начал меня преследовать. Из этого получилось еще 16 книг плюс диссертация, защищенная в Цюрихе, которая стала книгой, и она до сих пор не отпускает меня. Часто мне хочется сказать: «Хватит, достаточно!» Но это не проходит.