Вот уже год я вижу один и тот же сон. Он сводит меня с ума,
наполняет душу гнетущей тяжестью. Каждую ночь, если только не
забываюсь беспробудно после многочисленных занятий, я заново
переживаю потерю. Сердце рвется на части от невозможности всё
вернуть.
Вот я иду по разбитой серой тропинке. Кочки, неровности — я
бормочу себе под нос, что именно из-за них не может уснуть мой
малыш. Я качу перед собой люльку на колесах и уговариваю малыша
уснуть. Напеваю ему песенку.
Во сне я уверена, что у меня есть ребенок.
Я иду мимо странного девятиэтажного дома с многочисленными
окнами. Он совсем не похож на королевский дворец или мой родовой
замок, но такой же высокий.
Кусты, деревья вокруг тропинки — все это светло-салатовое, как в
самом начале лета. Жасмин. Да, я вижу огромные кусты жасмина.
Вдыхаю их аромат.
Деревья, могучие и высокие, склоняются к нам, и получается арка,
под которой мы гуляем. Очень живописно, пусть и запущенно. Эдакая
аллея, как в благородном поместье. Мне нравится гулять здесь еще и
потому, что тут тише.
Тише, чем где? Во сне я этого не знаю.
А потом появляется он — высокий и сильный мужчина с
трехдневной щетиной на лице и длинными — по грудь — угольно-черными
волосами. Они развеваются на ветру, когда он едет в мою сторону.
Едет не на коне, а на велосипеде.
Сколько я ни спрашивала служанку, она лишь пожимает плечами и
говорит, что не слышала этого слова. Но я-то знаю, что эта железяка
— именно велосипед!
Мужчина летит ко мне на нем, а деревья вокруг дрожат. Кусты
поменьше клонятся от него в стороны к земле и ложатся, как примятая
ладонь трава.
Он останавливается рядом со мной. Брови нахмурены, глаза
внимательно изучают меня и подавляют тяжелым взглядом.
Одет он во что-то несуразное темно-зеленого цвета. За спиной
рюкзак.
— Пойдешь со мной, — глухо говорит он и хочет схватить меня за
руку.
— Вы что? — я с коляской отхожу от него подальше. — Не
трогайте!
Да, сегодня во сне я вспомнила, как правильно называется люлька
на колесах — коляска! Такое случается нечасто. Обычно во сне я
переживаю это событие одинаково. Думаю тоже одинаково.
— О нем позаботятся, не переживай, — говорит он и перекрывает
мне проезд своим велосипедом.
Спереди, сзади и на колесах его велосипеда горят огоньки. Мне
становится страшно. Я пячусь и пытаюсь повернуть коляску, думая,
что передо мной ненормальный и он опасен. И позвать некого — я одна
в этой пустынной аллее за девятиэтажным домом. Во сне я понимаю,
что нужно позвать на помощь, но если кто-то и увидел меня в окно,
все равно ничем не поможет.
Я тянусь к сумке, пристегнутой к синей коляске, и хочу что-то
достать, но что именно ищу — не знаю… не помню этого слова. В сумке
лежит столько ненужных вещей, что я не могу выцарапать нужную.
Мужчина хватает меня за руку и… происходит что-то страшное —
меня пронзает током. Я застываю.
Самое пренеприятное ощущение во сне — стою и двинуться не могу.
Открываю рот — а крика не слышно.
— Пойдем, Изабелла, у нас для тебя есть дело.
«Вы ошиблись! Меня зовут Марина!» — хочу кричать в панике, но не
могу. Ни единого звука не слетает с моих омертвевших губ.
Малыш! А как же он?!.
…Просыпаюсь в холодном поту и судорожно ищу приготовленный
служанкой стакан. Жадно пью и вытираю со лба пот. Трясу нервно
колокольчик, чтобы принесли еще. Меня бьет дрожь. Где-то там, во
сне, одинокий беззащитный малыш остался без своей мамы. Ее похитили
прямо посреди прогулки. Какой ужас! Как хорошо, что это только
сон.
— Опять кошмары, мисс Изабель? — коверкает мое имя седовласая
служанка, но в этот раз я не настаиваю на правильном
произношении.
— Да, Лирэль. Снятся и снятся… — бормочу и выпиваю второй стакан
воды.
Как всегда, она мне помогает. Тревога, вызванная кошмаром,
постепенно сходит на нет. Боль в висках исчезает, и я могу
нормально дышать.
