Причиняю добро, наношу пользу - Анна Лерой

Последний удар был такой силы, что у меня потемнело в глазах, а потом тряска стихла. Я долгое время лежала в медкамере, пытаясь понять, вывернет ли меня желчью, если я пошевельнусь, цел ли позвоночник и будут держать меня ноги. Пальцы ног неприятно покалывало, в животе кишки завязались узлом, как всегда бывало после перегрузок. Я пошевелила рукой, успешно подняла ее к лицу и утерла неприятную влагу под носом — оказалось, кровь. От металлического запаха стало тошнить, впрочем, как бы ни старался организм, это было нечем сделать. Все, что я съела на обед, благополучно покинуло меня в тот миг, когда двигатели корабля сдохли, а управляющий луч сократился, дернув корабль вперед. Тогда сдвинулось все — оборудование, экипаж и обед во мне.

— Есть здесь кто? — хрипло, как могла, прокричала я.

По идее не только мне пришла в голову мысль спрятаться в медицинской камере. Да, убежище так себе, но внутренности полностью устланы гелем и больше шансов, что тебя не размажет по первой же стене при диких смертельных перегрузках.

Я прислушалась к тишине. Она была неестественная, мертвая, что не значило ничего хорошего. В космосе нет тишины на самом-то деле. Нет, романтически настроенные натуры могли вещать о молчании Вселенной. Но головой-то тоже нужно думать. Космос всегда кричал — нужно только найти нужную частоту или длину волны. А уж космический корабль — будь он даже самый новенький и дорогущий — гудел, вибрировал и выплевывал по внутренней системе уведомления — кому куда идти и что делать.

А тут тишина. Жутко, создавалось ощущение, что я оглохла. Хотя слышу же стук своего сердца…

Внезапный скрежет заставил меня подскочить в своем убежище, вцепиться в его бортики, упереться руками и ногами, взбивая остатки геля. Камера кренилась вместе с частью корабля, где-то что-то трещало, пространство задрожало, как если бы огромные сильные руки разрывали корабль на части. Пол под капсулой выгнулся, ее выплюнуло из креплений, завертело. Я заорала, ударилась головой, прикусила язык — и вокруг все замерцало, закрутилось, переворачиваясь с ног на голову. Казалось, меня раздавит, казалось, просто перемелет, но… вдруг снова тишина.

Камера лежала на боку, у меня горели от боли бока и руки, пекло спину. Я тут же попробовала вдохнуть — но кажется, ребра не болели, а хрипов в легких не было, так что оставалась надежда, что все повреждения внешние.

— Комету ему в зад, нашему капитану, — простонала я, вытягиваясь в камере в полный рост. «Верткий бизон» оказался не таким уж и вертким. Но куда именно он упал, где я нахожусь, я не имела ни малейшего понятия.

— Мы богаты! — сказал наш капитан тринадцать дней назад. «Бизон» как раз стоял свободный для фрахта, деньги зашли на счет, мы только-только собирались спуститься в город и немного расслабиться. На Таре-8 приходилось носить маски, чтобы не забить легкие черной угольной пылью, но зато здесь была разнообразная подходящая для людей еда и напитки. Можно было закупиться сравнительно недорогими угольными фильтрами, смазочными материалами и детокс-косметикой. Последняя была вонючей, но так разрекламированной, что я решилась потратиться на маску для лица.

И тут капитан с новостями.

— Что ты уже натворил? — нахмурился старпом. Так-то он был уже на пенсии, мог выращивать органические бананы на собственной ферме где-то под Альфа-Арктуром, но предпочел подзаработать денег как торговец.

Я в принципе с такой же целью оказалась на «Вертком бизоне». Мне нужны были деньги, а кораблю — тот, кто не даст конкурентам ковыряться у него в «мозгах», может проверить синхронизацию навигатора и отрегулировать весы в приемном зале. Иногда приходилось даже в механику влезать, иногда вместо помощника суперкарго заполнять накладные, иногда под видом «молодой жены» отмазывать капитана от дамочек, которым он пообещал свои «кошелек и печень». Стандартная ситуация, когда корабль крошечный, команда всего-то дюжина неудачников.