Они сыпались и сыпались из конверта. Одна за другой. Как мне
казалось – бесконечно. Фотографии, на которых мой муж был с
другой.
Я брала их двумя пальцами, как мерзких пауков, осторожно, боясь
ядовитых клыков, но они всё равно кусали. Отравляли своими
токсинами кровь, заставляя мышцы сжиматься в судорогах, а дыхание
срываться.
– Маргарита Романовна. – по привычке кометой ворвалась кабинет
Катя. – Белецкий принял приглашение прийти на наш благотворительный
вечер!
Я заторможенно перевела взгляд с фотографий на радостно сияющую
помощницу. Тяжело сглотнула и с трудом натянула на лицо дежурную
улыбку.
– Отличная новость, Катюш. Просто замечательная.
Это действительно была прекрасная новость. Влиятельный бизнесмен
и меценат Белецкий был необходим нашему фонду как воздух. Мы долго
пытались привлечь его к работе с нами. Но искренне радоваться я
сейчас не могла.
– Скажи. – сведёнными судорогой пальцами, с трудом соскребла со
столешницы конверт из плотной бумаги. – Откуда это здесь?
– Курьер утром принёс. – Катя тревожно нахмурилась. – Всё
хорошо, Маргарита Романовна? Вы такая бледная.
– Всё нормально, Катюш. Просто не выспалась. Ты иди.
Меня медленно сковывал паралич. Сердце отказывалось биться,
лёгкие качать воздух, и каждая клеточка тела неумолимо умирала.
У моего Кира нет любовницы. Он никогда не поступил бы так со
мной. Мы женаты шестнадцать лет, и ни разу за все эти годы мой муж
не давал мне поводов даже заподозрить его в неверности.
У нас же любовь. У нас семья, у нас Дашка!
И это не был фотомонтаж. И на фотографиях был мой муж. Это была
его машина, его пальто, его седая прядка, идущая ото лба к левому
виску, – семейная особенность рода Морозовых. И поцелуй не был
дружеским.
Кир целовал её жарко, голодно, не видя никого вокруг. Его была
рука на её затылке, пальцы запутались в иссиня-чёрных волосах,
вторая прижимала её к широкой груди. К голубой рубашке, которую я
привезла Киру из Италии.
Я закрыла глаза – невозможно это видеть. Моего Кира, целующего
другую.
Кто она? Меня не отпускало ощущение, что я знаю эту женщину,
где-то видела уже, но так давно, что успела забыть.
Растёрла ладонями лицо и со стоном закусила костяшки пальцев.
Больно, как же больно.
Ещё сегодня утром Кир долго целовал меня перед выходом из дома.
Говорил, что любит, а сам изменял мне. Как давно? Кто она?
Время до возвращения мужа домой тянулось мучительно медленно. И
всё-таки его не хватило, чтобы я смогла понять, как мне себя вести
при встрече ним. Поэтому, когда Кир перешагнул порог дома, я прямо
в прихожей вместо привычного приветственного поцелуя, всхлипнула и
прижала пальцы к дрожащим губам.
– Кир. – мой голос дребезжал, как хрусталь в старом бабушкином
серванте. – Ты изменяешь мне, Кир?
– С чего такие выводы, Маргарита? – нахмурился муж, а моё сердце
сжала чья-то безжалостная рука.
Муж очень редко называл меня полным именем. Только если был
недоволен мною.
– Я жду. – нетерпеливо махнул ладонью подгоняя. – Что за
бредовые идеи, Марго? Или ты переработалась в своём никчёмном
фонде?
Я задышала носом часто-часто, пытаясь подавить подступающие
слёзы. Кир никогда не говорил со мной грубо.
– Ты мне изменяешь, Кир. – уже не спрашивала, утверждала.
Не могли такие метаморфозы происходить с моим мужем без причин.
Ещё утром он был страстным и любящим, но стоило завести разговор
про измену муж, как перевёртыш, обернулся другой стороной.
Кир склонил набок голову и прищурился. Прошёлся колючим взглядом
по моей фигуре, по лицу. Крылья породистого носа брезгливо
дёрнулись.
Я протянула мужу конверт с фотографиями и, не удержавшись,
протяжно всхлипнула.
– Я всё знаю, Кир.
Молча выдернул из моих пальцев конверт и вытащил из него
фотографии. На первой же удивлённо дёрнул бровью.
