Предатель. Сердце вдребезги - Юлия Шевченко

- Да-да… вот так… продолжай, - томный стон.

Боль сжирает изнутри, превращаясь в адский огонь, когда вижу, как любимый муж, самый важный в мире человек чуть ли не воет от наслаждения, когда одна из актрисулек, которых привел бизнесмен Болотников, явно ему простату проверяет.

Его глаза закатаны. Руки запутались в ее волосах. Губы поджаты. Он на грани. Ему безумно хорошо.

Сейчас мерзавец не думает ни обо мне, ни о нашей дочери.

- Ты такая молодец, но старайся лучше…

Никогда не думала, что до такого дойдет. Считала, что такое обойдет меня стороной.

Ведь все говорили, режиссер Ребров - тот ещё бабник. Через его постель прошли сотни, а то и тысячи женщин. И не все они пытались таким образом получить у него роль.

Нет, просто он любил менять их как перчатки.

Но я в это не верила, так как не видела рядом с ним очередную барби. Считала всех вокруг завистниками и даже согласилась выйти за него замуж. Мы завели ребенка. Маленькую, красивую девочку, которую я так долго ждала.

Хотя теперь понимаю, что все было зря.

Хлопок!

Шарахаю дверью со всей силы. Вздрагиваю. Кажется, будто меня расстреляли с близкого расстояния, всю изрешетив.

- Ай! Мля! - стонет Тимофей. И это явно не от удовольствия.

Похоже, эта... медсестра чуть не прикусила кое-что важное. Ну и поделом ему. Заслужил.

- Здравствуй, Тим, - слезы душат, боль сдавливает сердце, не давая ему нормально функционировать.

- Ронни, - ошарашенно. Глазки панически бегают. - Это ты... все совсем не так.

Прикрывает причинное место руками, мелко подрагивает.

Сволочь. Какой же он козел. Подонок.

Смеет говорить, что у меня глюки. Да я в своем уме, а сейчас, видимо, окончательно прозрела от любви к нему. Ведь кроме разрывающей пустоты внутри ничего нет.

- Тимофей Олегович, я могу идти? - пищит девица, ни капли не раскаиваясь. Словно для нее норма - обрабатывать босса в его собственном кабинете.

Боже. И это ее хотели взять на одну из главных ролей в новом сезоне. Позорище.

- Иди, - так нежно, словно это она его жена.

Вальяжной походкой, высоко задрав голову, проходит мимо меня. Хмыкает, бросая надменный взгляд.

Если бы я не переживала за свою репутацию известной актрисы и жизнь моей дочери, вырвала бы ей пакли и спустила с лестницы. Но нет, нельзя.

Карьеру рушить из-за любовницы мужа я не собираюсь. Руки марать себе дороже.

Да и моя малышка не должна стать поводом для сплетен. Она не заслуживает, чтобы над ней смеялись.

Едва дверь закрывается, прислоняюсь к ней спиной и закрываю ладонями лицо.

Не знаю, как себя вести. Подохнуть от предательства или заржать в голос.

Ну кто бы мог подумать, что я сейчас переживаю судьбу своей героини. Ей тоже изменил муж, причем делал это годами.

Вот тебе и «проклятие героев». Недаром говорят, что некоторые роли потом в жизнь твою врываются, снося все на своём пути.

- Вероника, - слышится шорох одежды. - Давай спокойно поговорим.

А я что, истерю? Нет. Спокойна как удав. Мне резко стало безразлично все вокруг.

- Давно? - смотрю в лживые глаза Тима.

- Ронни...

- Давно на яичницу подсел?

- Нет, - тяжело вздыхает.

- Давно?! - снова повторяю вопрос.

Мне надо знать. Да, это мазохизм. Новая порция боли, но мне необходимо все прояснить.

- Уже полгода, - ошарашивает меня.

- Что? Полгода? - в горле ком застревает, ноги ватные, в висках стучит. Кажется, будто душу выпотрошили, напичкали взрывчаткой и снова в меня засунули, чтобы продлить страдания.

Хороший у нас брак. Крепкий. Только яркие краски его измены нарисовали совсем другую картину. Более извращённую.

Когда мы с Лерой дома его ждали, он… он развлекался на стороне.

- Ника, может домой поедем? К Лере, - пытается подойти, качаю головой. Пусть только посмеет.