Пражский синдром - Анна Жилло

Анна преподаватель чешского языка и переводчица. Алеш - ювелир, вдовец с семилетней дочерью. Когда-то они случайно встретились в Праге и провели вместе всего один прекрасный день, о котором потом вспоминали долгие годы. Спустя десять лет судьба подарила им новую встречу, и оказалось, что их чувства никуда не исчезли. Но смогут ли они быть вместе - вопреки всем препятствиям и сложным обстоятельствам?

Знаешь, пап, ты действительно сумасшедший, думала я, глядя вниз, на темную воду Влтавы. Могу себе представить, как умирала от ужаса мама, когда ты ставил меня на парапет моста. И что думали о тебе те, у кого на глазах это происходило. Ювенальной юстиции на тебя не было. Или хотя бы банальной полиции. Выросла бы в детском доме.

Я помнила себя с очень раннего возраста, и это было одно из самых первых моих воспоминаний. Два с половиной или, может, три года. Карлов мост. Я на широких каменных перилах. Надо мной небо, подо мной река. Папины руки держат крепко. Страшно – и здорово. Все вокруг мое. Прага – моя! Может быть, именно с того самого момента я начала считать ее своей собственностью.

Она была моей по праву рождения. В паспорте так и значилось: место рождения – Прага. И все же я болезненно понимала, что всегда буду чужой. Даже если проживу тут всю жизнь.

Впрочем, я и не собиралась. Питер – тоже родной, спокойно привычный. Там родители, там Дима. Если б хотела, поступила бы в Карлов университет, как мама. Но вернулась домой. А в Прагу сейчас прилетела на несколько дней – на свадьбу подруги Веры, с которой училась в одном классе посольской школы. После окончания прошло три года, но мне казалось, что уехала отсюда всего пару месяцев назад.

Молодожены благополучно отправились в свадебное путешествие, а мне остался еще целый день. Самолет – в одиннадцать вечера. Один день, чтобы навестить любимые места. Так много. Так мало.

Май – самый лучший месяц в Праге. Все цветет. Гора Петршин похожа на облако бело-розовой пены. Сирень, яблони, вишни, каштаны. Теплый ветер приносит с собой облетевшие лепестки, дурманит сладким запахом. Солнце яркое, но еще не жарко. Я надела темно-красную майку с тремя желтоглазыми совами, которую накануне купила на ярмарке. У сов было совершенно чумовое выражение, как будто накурились чего-то запрещенного.

Вещи в камере хранения гостиницы. Маршрут намечен заранее. Сначала на Юнгманнову – улицу, где жили последние четыре года. Заглянуть во двор, помахать рукой окну своей комнаты. Потом на Вацлавак – главную площадь.

Я купила мороженое и медленно пошла в сторону Старого города. Словно пыталась разглядеть, почувствовать под тонким слоем настоящего прошлое. Как сквозь толщу воды. Увидеть себя – тринадцатилетнюю, семнадцатилетнюю. Идущую по этим самым камням брусчатки из школы. И еще глубже – трехлетнюю, в розовом пальто, крепко держащую за руки папу и маму.

Побродив по узким улочкам, к одиннадцати часам я вышла на Старомнестскую площадь, чтобы поздороваться со старым знакомым – скелетом Кострой. Семнадцать лет назад я свято верила, что он главный пражский волшебник и управляет временем. Когда Орлой – куранты на ратуше – начинали отбивать полный час, в окошках проходили двенадцать апостолов, а Костра скромно сбоку звонил в колокольчик.

Тогда мы жили у Пражского града и каждое воскресенье шли на прогулку в направлении, обратном моему сегодняшнему. Однажды припозднились, и когда подходили к площади, часы уже начали бить. Я побежала, упала, разбила коленку и страшно рыдала. Даже не от боли, а от обиды, что Костра меня не дождался. Что ему стоило остановить время на несколько минут?

Сейчас я смотрела на него, и вдруг показалось, будто он хочет мне что-то сказать. Это ощущение было таким отчетливым, что я даже головой потрясла. Нет, конечно, Прага – это мистика и магия, но не до такой же степени.