Потерянные боги - Бром

Кролик протиснулся под железной изгородью и очутился на маленьком кладбище. Пробравшись сквозь переплетение корней и побегов, заполонивших пространство между покосившимися надгробными плитами, он обнаружил полоску сорной травы и принялся ее щипать.

Мальчик – то ли тень, то ли нет – безмолвно поднялся с травы и уселся рядом с кроликом на одну из плит. Мальчика звали Джошуа, и, если бы вам довелось увидеть его в правильное время в правильном свете, вы заметили бы, что он еще совсем мал, лет шести или семи, худенький, босоногий, в потрепанной одежде.

– Как поживаете, мистер Кролик?

Кролик дернул ушами.

– Рад вас снова видеть. Вкусная травка?

Джошуа бросил взгляд вниз на склон холма, туда, где виднелось болото. Уловил отблеск воды сквозь ветви могучих дубов, там, у топи.

– Должно быть, прилив. Эх, хотелось бы мне пройтись туда, вниз. Что угодно отдал бы, чтобы почувствовать ил между пальцами ног, хотя бы разок.

Мальчик смотрел, как теплый бриз колышет пряди испанского мха; последние лучи солнца зажгли облака, знаменуя конец долгого летнего дня.

– Красотища.

Кролик поднял морду, пошевелил носом.

Мальчик улыбнулся, затем его лицо омрачилось. Он потряс головой.

– Иногда получается забыть, понимаешь. Всего на секунду. Что ты мертв. Выдается такой прекрасный денек… – Голос у него стал печальным. – Уж казалось бы, столько прошло лет, а я опять попался. Но как увидишь эти облака, услышишь, как птицы щебечут, и думаешь – можно просто взять и побежать домой, увидеть маму… брата старшего… – Тут он надолго умолк, разглядывая свои руки, кожу, которая когда-то была цвета чернозема, а теперь стала бледной и прозрачной, словно туман. – Вот только никогда мне не уйти от этих разбитых камней. – Он хлопнул ладонью о плиту; та не издала ни звука. – Но, знаешь, что самое плохое? То, что ты совсем один.

Джошуа потянулся к кролику; его рука зависла над самой спинкой. Он знал, что ему не дано прикоснуться к живому, но эта шерстка – она была такой мягкой, теплой и уютной на вид. Его рука прошла прямо сквозь зверька, а кролик продолжал, как ни в чем не бывало, жевать. Только носом дернул.

У мальчика задрожали губы, глаза обожгли слезы. Он сердито утер щеку.

– Ну, хватит, хватит. Что толку реветь-то? Это мне тоже пора бы уже запомнить.

Кролик перепрыгнул поближе к мальчику и принялся за жирный одуванчик. Джошуа слабо улыбнулся.

– Спасибо, что зашли проведать, мистер Кролик. Я ценю приятное общество.

Из дубовой рощи долетел низкий стон. Насекомые замолкли, а мальчик с кроликом замерли на месте, широко распахнув глаза, вглядываясь в гущу теней. Стон раздался опять, ближе. Звук был исполнен боли, будто маленький зверек попался в силки. Кролик, подергивая носом, привстал на задних лапках.

– Не высовывайся, – прошептал ему мальчик, – и все будет в порядке. Здесь им до тебя не добраться.

Из высокой травы поднялась фигура. Она просто стояла по другую сторону изгороди – черный клубящийся дымный силуэт ребенка, то гуще, то жиже. Желтые глаза сверкали, будто тонущие светлячки.

Джошуа скорчился было за камнем, готовясь зажать глаза и уши, как он делал всегда, когда появлялись они, но тут увидел, что кролик мелко дрожит – вот-вот бросится прочь.

– Все хорошо, – прошептал мальчик, толкая мысль перед собой, наполняя ее усилием воли. Иногда – очень редко, если стараться изо всех сил, – он знал это, – мертвый мог дотянуться до живого. –