Постучи в мою дверь, любовь - Лина Коваль

— Кто тебе сказал, что ты никчемный, милый? — непонимающе спрашиваю у Мишки.

Убираю тарелку с пирогом на тумбу и сажусь рядом, чтобы наши глаза были на одном уровне. Говорят, именно так — правильно.

Чувствую, что рождественский вечер пошел наперекосяк…

Моему племяннику всего шесть лет, и он только начинает познавать прелести жизни. В частности — суровую детскую дворовую дружбу.

Нет-нет, у нас классный многоквартирный дом. Новостройка в одном небольшом северном городке. И просто «замурчательные» соседи.

Вот сегодня, например, председатель нашего добропорядочного ТСЖ устроил самый настоящий праздник на Рождество. Были и Дед Мороз, и Снегурочка, и даже раздавали шоколадные конфеты. Я ожидала, что Миша придет с улицы краснощекий и довольный, а он рыдает в три ручья прямо на пороге.

Так горько, будто никакого рождественского чуда не существует.

И счастья тоже…

— Мальчишки сказали, что я никчемный, — шмыгает Мишка носом. — Вовка из третьего подъезда и Тимка из четвертого.

— Они просто так это сказали?

— Нет! Они сказали, я сирота. Безмамочный и безпапочный!..

Боже…

Снова чувствую себя беспомощной и маленькой.

От обиды за моего мелкого скулы сводит, а кулаки уже готовы к бою. Не с детворой же драться?.. Мне всего двадцать два, и жизнь к такому положению дел меня совершенно не готовила.

«Безмамочный и безпапочный».

Разве можно вот так сказать… ребенку?

Моя старшая сестра умерла два года назад, Мишка переехал к нам от Виталика, который после несчастья с Лилей сразу же отказался от неродного сына. Это небольшая потеря, потому что они никогда не были близки.

— Зато у тебя есть я! И бабушка Роза, — пытаюсь его успокоить. — И мы тебя любим! Крепко-крепко!.. До неба!..

— Это все не то, — рыдает он еще сильнее. — Как ты не понимаешь? Никто не может любить так, как мама с папой!

Моя душа, словно тонкое венецианское стекло, разбивается об пол вдребезги.

— Раздевайся давай, Медвежонок, — мягко прошу, сама сдерживая слезы. — Мы попьем чай, и все плохое пройдет.

— Не буду раздеваться! — у Мишки начинается настоящая истерика. — И чай твой дурацкий! И ты дурацкая!

— Эм… Как это не будешь?.. В смысле «дурацкая»? Не обзывайся…

В коридор заглядывает моя мама, или Роза, как мы все ее величаем. В прошлом востребованная балерина, она все еще с особой тщательностью следит за своей внешностью, поэтому сейчас выглядит как Страшила из «Волшебника Изумрудного города»: на лице зеленая густая маска, а волосы из-за нанесенного на них бальзама похожи на солому.

— Что у вас случилось? — спрашивает чуть свысока. — Чего кричите?

— Все у нас хорошо, — огрызаюсь. — Раздевайся, Миш, пожалуйста. И не капризничай.

Киваю маме, чтобы следовала за мной и, развернувшись на кухне, быстро шепчу:

— Так больше не может продолжаться, мам! Надо познакомить его с родным отцом. Вдруг у Авдеева есть семья. Настоящая семья, которая полюбит нашего Мишку.

— Не может быть и речи, — недовольно морщится Роза. — Не говори глупостей. Мишу я никому не отдам. Он мой внук!

— Это очень эгоистично… И жестоко по отношению к нему!

— Вздор! — мама делает театральный взмах рукой. Все ее движения плавные, такие, за которыми приятно следить. — Я не эгоистка. Чтобы я больше не слышала этих глупостей, Астра!.. Миша будет жить с нами.

— Ты разве не понимаешь? Его травят дети, а что будет дальше? Неужели тебе хочется, чтобы он рос сиротой при живом отце.

Пожалуй, впервые за два года вижу на ее лице реальный страх. Страх потерять нашего Мишку.

Я тоже боюсь…

— Мы его не знаем, этого Авдеева. Вдруг он психопат? Или этот… квадробер? — Роза складывает губы уточкой.

— Мам, ну ты загнула, — смеюсь. — Ему двадцать восемь лет, и он известный в области бизнесмен!