После развода. Верну семью снова - Анита Кароль

Ольга

− Вот что им от нас понадобилось? – задаю вопрос уже в пятый раз, меряя шагами пустынный коридор учреждения органов опеки. – Юлька выросла уже, совершеннолетняя.

Нас вызвали к директору, позвонив утром. Пока нашли время, здесь все на обед ушли.

− Это из−за меня, наверное, − сидит с поникшей головой муж. Он будто виноват в чем−то, но боится признаться. На него это непохоже. – После того, что ты сейчас услышишь, придется подать на развод.

Я ошарашенно смотрю на Стаса. Развод? С какой стати? У нас нормальная семья. Ну ссоримся иногда, с кем не бывает? Разлюбил?

Только открываю рот, чтобы вытрясти из мужа правду, как в конце коридора появляется пухляшка в огромных очках. Она идет прямо к нам, или к кабинету, возле которого мы сидим.

− Здравствуйте, вы Исаевы? – встряхивает русыми кудряшками и приглашает пройти за ней. – Я Наталья Юрьевна. А дело вот какое…

Женщина садится за полированный стол, открывает папку с документами и протягивает нам фото маленького мальчика. Я смотрю на мужа, ничего не понимая. Что за ребенок на снимке и почему он похож на Стаса?

− Егор Исаев, ваш сын. Его мать, Зоя Горошкина скончалась от неизлечимой болезни, оставив завещание. Ее последняя воля – отец должен заняться воспитанием ее сына. Вот свидетельство о рождении, тест на отцовство… все как положено.

Что за бред? Дар речи пропал. Смотрю то на женщину, то на мужа. Потом беру свидетельство о рождении. Все верно, Зоя Горошкина мать, а в графе отец вписан мой муж, Станислав Исаев.

Зойка… она уехала из города года три назад. Мы с ней дружили со школы, она крестная нашей дочки, сама была бездетная и незамужняя. Она мне как сестра была… И вот…

− Стас? Может быть ты объяснишь? – требую, задыхаясь от негодования. – Что все это значит? Ты изменял мне с… моей Зойкой?!

Подскакиваю к мужу и треплю его за пиджак, требуя объяснений. Так больно в груди, сердце замирает от горя. Мой любимый муж. Моя любимая подруга. У них ребенок.

− Угомонись! – рявкает муж, поправляя одежду. – Дома разберемся… не при людях.

− Да, потом выясните отношения, − встревает дамочка, улыбаясь. Привыкла семейные драмы наблюдать, наверное. – Вопрос в том, забираете ребенка или отказываетесь от родительских прав, и мы передаем Егора в дом малютки?

− Я заберу сына, − уверенно говорит Стас, а у меня чувство, что я его теряю. Он будто читает мои мысли, поворачивается ко мне. – А с тобой мы разводимся. Я не стану заставлять тебя воспитывать чужого ребенка.

− Так, хорошо, − лопочет тетка, − тогда вот список, что необходимо собрать. Мальчик пока в доме малютки, временно, но вы же понимаете, нужны вещи и жилье, документы необходимые. На все дела вам дается две недели, потом сообщите адрес, по которому будет проживать малыш, мы приедем, посмотрим. И вынесем решение по вашему делу.

Это не со мной. Это цирк какой−то. Как в тумане выхожу из кабинета директора органов опеки. Предательство любимых людей давит на плечи, заставляя упасть на пол и завыть. Но я почти бегу на улицу.

Наша иномарка припаркована у крыльца, но я бегу мимо. Прочь! Прочь от предателя. Так больно дышать. Не вижу ничего от выступивших слез.

− Садись в машину! – ловит меня Стас и тащит к авто. Я не могу вырваться, он сильный. – Садись, кому сказал! Поговорить нужно. Не позорься, люди смотрят.

В голове стучит – развод… развод…развод…

Я даже не думала, что эта сторона быта коснется нашей семьи. Не представляла… Перед глазами личико ребенка, глаза его… глаза Стаса. Я всегда любила смотреть в глаза мужа, они не однотонные голубые, а будто с нарисованными в них васильками.

− Не трогай меня! – взвилась, когда муж протянул руку.

− Я только пристегнуть.

− Сама справлюсь! Предатели… − всхлипываю, тыча застежкой ремня куда попало. – Почему она?