Бежать!
Единственное, что я знала наверняка, — нужно бежать. Ноги несли
меня вперед, спотыкаясь о корни вековых деревьев. В висках стучала
кровь, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Я не помнила,
от чего убегала, но каждая клеточка моего тела кричала об
опасности.
Когда лёгкие окончательно отказались работать, я рухнула на
колени. В глазах потемнело, к горлу подступила тошнота.
Профессиональная привычка врача заставила меня машинально оценить
своё состояние: тахикардия, одышка, головокружение... обезвоживание
и истощение.
Стоп. Откуда я знаю медицинские термины?
Воспоминания возвращались урывками. Я — Марина Шаповалова,
тридцать два года, врач-терапевт. Последнее, что я помню, — яркий
свет фар и оглушительный визг тормозов. А потом темнота и...
это.
Я медленно подняла руки к глазам. Тонкие, почти прозрачные
запястья, на которых отчётливо виднелись синие вены. Пальцы дрожали
— и от слабости, и от шока. Это были не мои руки.
Дальше осмотр дался ещё труднее. Грязное серое платье висело как
на вешалке — тело под ним было таким худым, что я, как врач,
ужаснулась. Кожа да кости, в буквальном смысле. Ребра можно было
пересчитать даже через ткань. Тазовые кости торчали, как у узников
концлагерей.
— Господи, что с тобой делали? — прошептала я, и собственный
голос показался мне незнакомым — высоким, почти детским.
Единственным, что не вписывалось в картину крайнего истощения,
были волосы — густые, белоснежные, доходившие до пояса.
неестественно белые, как свежевыпавший снег. Я никогда не видела
такого оттенка.
— Так, соберись, — скомандовала я себе. — Ты всегда верила в
реинкарнацию. Вот она и случилась. В каком-то совсем не подходящем
для жизни теле, но выбирать не приходится.
Попытка вспомнить что-то из жизни этого тела отозвалась острой
болью в висках. Ни имени, ни прошлого — только инстинктивное
желание бежать и прятаться. Но почему? От кого?
— Для начала нужно понять, где я, — пробормотала я, пытаясь
встать. Получилось не с первого раза — ноги подкашивались.
Лес вокруг был старым и мрачным. Огромные деревья с серебристой
корой уходили кронами высоко в небо, почти не пропуская солнечный
свет. В воздухе пахло прелой листвой и... кровью?
Резкий звук заставил меня вздрогнуть. Что-то хрустнуло в кустах,
и на поляну вырвался сгусток пламени, осветивший всё вокруг
голубоватым светом. В его мерцании я увидела мужчину,
прислонившегося к дереву. Одной рукой он зажимал рану на боку, а в
другой держал пульсирующий огненный шар.
Его лицо исказилось от боли, но в тёмно-синих глазах читалась
готовность атаковать любого, кто появится из темноты. Дорогая
одежда была порвана и испачкана кровью, длинные чёрные волосы
растрепались, но даже раненый он излучал силу и властность.
— Кто здесь? — голос прогремел как раскат грома.
Я невольно сделала шаг назад, но сухая ветка под ногой
предательски хрустнула.
— Выходи! — приказал он, и огненный шар в его руке разгорелся
ярче.
Я медленно шагнула на поляну, подняв дрожащие руки: — Я... я не
причиню вам вреда.
Его глаза расширились от удивления. Огненный шар слегка
потускнел, но не погас.
— Ребёнок? — в его голосе смешались недоверие и тревога. — Что
ты делаешь в самом сердце Блуждающего леса?
— Я не ребёнок, — возразила я, но он словно не слышал меня.
— Проклятье! — процедил он сквозь зубы, вглядываясь в темноту за
моей спиной. — Они уже близко. Быстро ко мне!
— Кто близко? И вы ранены, нужна помощь...
— Я сказал — быстро! — рявкнул он. — Если хочешь жить, не
спорь!
В этот момент из чащи донёсся жуткий вой, от которого волосы
встали дыбом. За ним последовал другой, третий... Целый хор
голосов, в которых не было ничего человеческого.
