– Так, даже не знаю… Алый? Или вот
этот бордовый с блесточками?
Бросаю незаинтересованный взгляд на
палетку. Я-то уже давно определилась с цветом, нюд – мой потолок.
Да, не так празднично, может, совсем не по-новогоднему, зато если
отколется кусочек, не будет бросаться в глаза, глядишь, хоть пару
недель похожу, если от химии все до костей не слезет. Я хоть и
надеваю перчатки, когда убираюсь, спасают те не всегда.
– Знаешь, давай, наверное, алый. Для
мужиков он как красная тряпка для быка, а мне именно этот эффект и
нужен. Я же говорила, что иду с моим масиком на корпоратив? Нет?!
Да ты что? Они в Онежском отмечают. Банька, чаны… Ты, Насть, там не
была? Нет? Ну, да… Дороговато. Но не для ментов. – Раскатисто
смеется. – У тех какие-то тяги в руководстве. То ли скидку им там
дают хорошую, то ли вообще бесплатно пускают. Мой-то в полиции
работает… Я не говорила?
Закусив губу, перевожу взгляд на
сидящую по правую руку подругу, с которой мы буквально накануне
обсуждали непреодолимую тягу некоторых баб трясти нижним бельем на
публике. Я все удивлялась, почему людям кажется, что это нормально?
Болтать по телефону в забитой битком маршрутке, или, вот как
сейчас, делиться интимными подробностями своей жизни в салоне, где
тоже куча посторонних. Никак мне было не понять, почему мы все
должны это слушать? А Ирка только отмахивалась. За годы работы
мастером маникюра она к подобным разговорам привыкла. Они для нее –
белый шум.
Кстати, это благодаря Ирке я здесь
очутилась. Сама бы я зажала потратиться. А Коршунова, зная это,
тупо не оставила выбора – заявила, будто это решенный факт:
– Я тебя к себе в салон записала. На
маникюр, педикюр и депиляцию. Кайфанем девочками.
– Да ты что? С кем я Юльку
оставлю?
– С Костиком. Или с собой
возьмешь!
– Костик работает.
– Тогда второе. Она же любит
повертеться у зеркала – вот и пусть. Прилепим наклейки на ноготки.
Помнишь, как в прошлый раз ей понравилось?
Да как такое забудешь, если Костик
потом неделю ворчал, что рано Юльке «делать ногти»? Как будто мы с
Иркой драконьи когти нарастили трехлетке! Дурак.
– Ты что-нибудь слышала про этот
корпоратив? – возвращает меня в реальность Иркин шепот. Я меняю
руку в лампе и озадаченно веду головой из стороны в сторону. Нет,
мол, не слышала. Хоть мой Костик тоже мент.
– Может, они мальчиками?
– А эта, – кивает на соседку слева.
– Чего тогда мылится?
– Да откуда мне знать? Может, ее
драгоценный вообще в другом отделе работает.
Подруга отвечает мне скептическим
взглядом. Ирка Костика терпеть не может. Вот и шпыняет его при
каждом удобном случае. Хорошо хоть сейчас продолжать разговор
возможности нет. Тут тебе и машинки жужжат, и вытяжки, и какой-то
новогодний концерт идет по телеку. А еще ж соседка слева орет так,
что оглохнуть можно.
– Любочка, ты мне еще шипучки
подлей! Вкусная она у вас. Что за марка, ксатии? Никак Дом
Периньон? – заливается, как будто шутка и впрямь получилась
удачной.
По случаю Нового года в Иркином
салоне наливают игристое, да. Не Дом Периньон, конечно. Но вряд ли,
даже покупая шампанское подешевле, Ирка рассчитывала, что кто-то из
ее клиенток сподобится вылакать бутылку в одно рыло. А эта ничего,
вон, справляется. Переглядываемся с Коршуновой и с улыбкой
синхронно закатываем глаза. Во дает!
– Ой, а вот и мой Масик звонит. Да,
Костечка…
– Вот так хорошо? – одновременно с
этим спрашивает меня маникюрщица.
– Отлично, – киваю с улыбкой я. Если
честно, уже и не помню, когда мои руки выглядели так ухоженно. Надо
обязательно Ирку поблагодарить. Я до того увязла в быту и
безденежье, что на себя махнула рукой, а зря. Можно ведь взять
побольше заказов и хотя бы иногда хоть немножечко себя
баловать.
