Побережье Касанихшу. Десятый день месяца Актин.
Арсин вытащил из ловушки последнего, довольно крупного, краба и возблагодарил богов за счастливое начало дня. На дне лодки уже лежала сеть с двумя десятками больших голубоватых рыб и мотком съедобных водорослей – вместе с четырьмя крабами этого хватит, чтобы прожить день сегодняшний и половину завтрашнего. Утренний лов пора было заканчивать: Энтали, госпожа солнца и света, почти полностью вышла из-под плаща Эу, творца и господина вод, и скоро в гавань Аталум-Эратум, Жемчужного Города, придут большие корабли, полные драгоценных тканей, благовоний и мрамора. Товарищи Арсина вовсю гребли к берегу, а кое-кто и вытащил уже на песок пузатую серую лодку, сработанную из растущей в предгорьях лиственницы.
Когда вода под днищем лодки помутнела и взвихрилась, Арсин как раз размышлял о том, что часть сегодняшнего улова нужно будет закоптить и добавить в дым побольше ароматных трав – быть может, такая рыба больше понравится черноокой Бисмат? Он даже не сразу обратил внимание на поднимающиеся со дна илистые завихрения: Эу-Каса, младший сын Эу, капризен, корабли не решаются входить в гавань без опытного человека на борту, кто знает, с чем на сей раз играют прислужники бога? Но вихри вдруг разошлись, замерли неподвижно, и между ними явился огромный краб, равного которому не видели даже древние герои.
Арсин прекратил грести и, приоткрыв рот, уставился на диковинное зрелище. Краба было видно так хорошо, словно и нет над ним воды в полтора человеческих роста: при желании Арсин мог бы пересчитать волоски на ротовых клешнях, даже не перегибаясь через борт лодки. Рыбак на всякий случай сложил пальцы в отвращающий зло знак Энтали, но чудесное создание никуда не делось – наоборот, пошевелило усиками и высунуло из-под панциря пару длинных ног.
Поймать такого краба было бы лестно любому, но Арсин медлил, сомневаясь. Не знамение ли это, посланное Эу-Касой, и, если оно, то что надлежит сделать простому человеку, необученному читать и писать, и лишь несколько раз в год видящему земные вместилища богов? И почему краба послали именно ему, а не гласу, каждый полдень воздающему почести морю?
Пока Арсин размышлял, краб вдруг вытянул задние ноги, поднял панцирь и простёр клешни, точно молящийся перед алтарём. Его правая клешня тянулась вверх сквозь толщу воды, чёрные стебельчатые глазки глядели прямо в карие человеческие, и Арсин понял: это приглашение, посланное лично ему, и отвергнуть его – значит оскорбить Эу-Касу. Не колеблясь более, он протянул руку вперёд, почувствовал, как коснулся чего-то студенистого, точно не бывшего панцирем краба, попытался вырвать руку, но не успел. Вода, вдруг ставшая тягучей словно мёд, не отпустила руку невезучего рыбака, наоборот, сгустилась ещё и с силой потянула его вниз. Не в силах сопротивляться, Арсин скрылся под водой, чуть не опрокинув лодку, и только круги, разошедшиеся вокруг, стали его надгробием.
Когда другие рыбаки сообразили, что лодка слишком долго стоит на одном месте, а её хозяина не видно ни в море, ни на берегу, и бросились на поиски, тела Арсина уже не было нигде.
Приступ страха, разбудивший Эу-Бедикки, гласа Великого Эу в святилище Аталум-Эратума, был столь силён, что тот даже не смог сразу встать с кровати – так сильно дрожали руки и ноги, так бешено колотилось сердце. Когда Эу-Бедикки немного успокоился, он повернул голову направо, к стоящим у изголовья огненным часам. Свеча ещё не догорела до шпильки, украшенной маленькой неровной жемчужиной, но воска оставалось совсем немного, значит, солнце уже взошло, и служители святилища занялись обычными утренними уроками.
Умывая лицо в серебряном тазу, закручивая на теле набедренную повязку, надевая голубую жреческую накидку – шадди, Эу-Бедикки никак не мог избавиться от мыслей о том, что произошло на рассвете. Священные тексты рассказывали о пятнистых демонах, покрытых шерстью и чешуёй, способных вселять ужас в людские сердца одним своим дыханием. Но как один из них мог бы проникнуть в Эра-Актум, святилище, ни разу не терявшее благословения богов?
