Опекун - Ана Сакру

Весь дом пропитался удушающими цветочными запахами. В комнатах Кирилла не было ни одной сраной корзины с очередным флористическим шедевром, но навязчивый аромат все равно проникал внутрь. Запах скорби и фальши.

Чересчур много букетов, перебор высокопарных слов и лживых соболезнований, не значащих ничего.

Из сотни доставленных цветов с прикрепленными к ним записками с выражаемым сочувствием дай бог десять были хоть на грамм искренни. Станислава Игоревича Тихого, отца Кира, не любил никто. И он отвечал миру тем же. Был жесток, резок, склочен. Но в то же время умен, богат и опасен. А значит умел вызывать страх. Страх прочнее любви. Сильнее уважения.

И все эти записочки с принесенными соболезнованиями для Кирилла буквально воняли облегчением, что его отец позавчера сдох.

Не приходя в себя. В больнице. После огнестрельного ранения в голову.

Давило, что это облегчение он в какой-то мере разделял. Хотя времена предстояли тяжелые.

Приняв холодный отрезвляющий душ, Кир по привычке надел треники и худи, сунул в уши капельки наушников и уж было повернулся к выходу из спальни, но сил бегать не было. И вместо коридора он направился на большой открытый балкон. Достал заныканную пачку сигарет из тумбочки на террасе. Он бросал курить уже полгода с переменным успехом. Пачка лежала тут с месяц и была лишь наполовину пуста. Чиркнул отсыревшей зажигалкой. Раскуривая, глубоко втянул свеже- выбритые щеки, щурясь на серый, этим утром навевающий уныние вид.

Слишком тихо, слишком уединенно, слишком давит. Черное безмолвное озеро, вековые сосны, закрывающие свинцовое небо. Ни души. Даже птицы чирикали глухо и тоскливо, хотя, казалось бы, самое начало весны.

Телефон в кармане спортивных штанов завибрировал, оживая. Кирилл достал гаджет, посмотрел на экран, сощурился, сделал ещё пару глубоких затяжек и только после этого принял вызов.

— Да?

— Кирилл Станиславович, здравствуйте, можете говорить? — высокий Катин голос звучал тихо, потому что она шептала, и нарушался постукиванием в динамике её каблуков.

— Да, Кать, слушаю, — Кир сжал пальцами переносицу, раздумывая, зачем помощница отцовского нотариуса могла позвонить ему в такую рань. Четких версий не было, а вот ощущение леденящей тревожности нарастало с каждой секундой. И потому он поторопил, не сдержавшись, — Быстрее, что у тебя?

— Сейчас отойду, — обиженно буркнула в трубку секретарша Новицкого. В динамике послышалась ещё пара шагов, а затем раздался глухой стук, будто Катя захлопнула за собой дверь, — Кирилл Станиславович, я сейчас отправляла уведомление вам на оглашение завещания.

— Мхм, и какого числа? —слушая, Кирилл выкинул окурок прямо вниз на газон и вытянул из помятой пачки ещё одну сигарету.

— Двадцать второго в девять утра. Отправила вам, Иде Леонидовне и...— девичий голос в трубке подвис, вызывая у Кирилла новый виток глухого раздражения. Что за жеманство при разговоре о делах. Они же не на свидании, не в койке, но Катя всегда отличалась этим, потому и дальше помощницы, перебирающей почту и иногда сосущей под столом, пока не доросла.

— И ещё какой-то Решетовой Таисие Станиславовне, — наконец продолжила Екатерина, нарушая ход мыслей Кира и заставляя его замереть, — Значит, она тоже указана в...

— Я знаю, что это значит, — глухо перебил её Кирилл, лихорадочно соображая.

Бл...Отец никогда не обходился без дерьмо - сюрпризов, но это целая куча говна, а не просто дерьмо- сюрприз. Что именно он отписал этой бабе? Кто она???

Катя тем временем что-то продолжала лепетать. Кирилл, не слушая, резко перебил. В крови бешеный адреналин шпарил так, что сигарета в руке затряслась.

— Катюш, ты отправляла письмо, значит адрес есть этой Решетовой?