Очередь вытянутой кишкой выстроилась к единственному работающему окошку. Окошку, в котором выдают билеты на все четыре стороны.
Толкая по гранитному полу сумку, я медленно приближался к цели.
Люди в очереди зевали, вздрагивая всем телом, закрывали рты ладошками, причмокивали – и так до тех пор, пока в их руках не хрустели отпечатанные билеты.
– Следующий.
Чем не колония муравьёв?
– Следующий.
Чем не фастфуд, где вместо картошки фри и гамбургера тебе выдают право войти в автобус? Фастбус.
– Следующий.
Мне наступают на пятку, и, оглянувшись, я зыркаю на дылду с лицом безучастного манекена. Дылдакена.
– Следующий.
Я изрядно надышался духами от впереди стоящей дамы.
– Следующий…
Вижу, как мужчина филигранно залазит в ухо мизинцем с длиннющим ногтем.
– Следующий.
Спина уходит влево… и я готов сделать заказ.
– Здрасьте, мне, пожалуйста (чизбургер, горчицу и два огурчика)…
Дама за перегородкой смотрит на меня потухшим взглядом. В нём читается два слова: «бери и вали». Ох, тут три слова…
Я проглатываю невысказанную шутку и прошу билет до Колывани. Рассчитываюсь. Смотрю на отросшие корни, на маникюр в стиле «я сама умею», клацающий по клавиатуре. Прощаюсь, кладу билет в карман и прохожу к выходу.
Плечо оттягивает сумка. Влажный прохладный воздух облизывает лицо.
Я сверяюсь с часами – полтретьего ночи.
До отправления 15 минут. Автобус на третьем перроне.
Пахнет чебуреками. Пахнет тальком на волосах женщин, обнимающих своих детей. Пахнет переменами.
Мне бы заподозрить что-то неладное… почувствовать, что на этот раз всё будет иначе. Но всё было как обычно. Асфальт блестит от росы. На небе тусклым блином висит луна. Курильщики, стоя одной ногой на ступенях, а другой поднимаясь, делают торопливые последние тяжки.
Я оттягиваю этот момент. Момент, когда придётся сражаться за подлокотник. За право развалить колени. Окна автобуса запотеют, в салоне от раскрытых храпящих ртов поднимется чесночно-луковый аромат. Но всё это будет, когда я войду.
Водитель заводит мотор, и из выхлопной трубы, тарахтя, вырывается чёрный сгусток.
Я вхожу на борт – и всё летит в тартарары.
Обхватив широкий обруч руля, водила смачно втянул сопли. Это было… эффектно, что тут скажешь.
– Билет, – захрипел он.
– Момент, – ответил я.
Прохлопал задние карманы… упс… передние – упс… внутренний карман – УПС! Слишком много «упс» за 30 секунд, знаю, но я облажался, и мой билет, который я точно… точно вам говорю, сложил в левый карман джинсов… Оу… испарился! ПУФ – и нет его. Вот вам ещё слово из трёх букв. И когда терпение водилы стало иссякать, я сам сдал назад, чтобы не быть посланным комбинацией из других трёх букв.
Автобус чихнул выхлопными газами и тронулся, оставив меня одного на перроне.
– Б*я… – выдохнул я – три другие буквы, точно описывающие моё душевное состояние.
В кармане позвякивала мелочь, отложенная на беляш.
И не спрашивайте, сколько деньжат было на моём банковском счету… это некрасиво.
Сойдёмся на том, что моё материальное состояние можно свести к слову из шести букв. Первая – «П», последняя – «Ц». Догадаетесь сами.
В целом, не в деньгах счастье, но я не уверен, что это правда.
Подхватив сумку, я вернулся к привокзальной кассе и обнаружил, что весь народ как-то рассосался.
Тихо так… шаги гулко разносятся эхом по фойе.
Бам-бам-бам… а я худенький, но по звуку – точно великан!
Женщина посмотрела на меня. Я посмотрел на неё. Искры между нами не вспыхнуло. Я улыбнулся. Она – нет.
– Что вам?
– Я у вас билет брал до Колывани, вы его не видели?
Она хлопнула глазами… Видимо, думает.
– Не видела.
Лаконично.
– Когда следующий до Колывани?
– В 12 дня.
Оу, не женщина, а справочник. Это даже возбуждающе как-то. Но тайминг меня не устроил – что я буду делать эту прорву времени?
