Амалия всегда знала, что любовь для неё – запретный плод.
Она родилась в старинном роду ведьм, чья кровь несла в себе силу, способную подчинять стихии и людские сердца. Её матери было достаточно одного взгляда, чтобы заставить человека забыть свою прошлую жизнь. Её тётка могла касанием руки изменить судьбу. А сама Амалия… Она должна была стать продолжательницей этой великой линии, наследницей могущества, которым восхищались и которого боялись.
Но однажды она встретила его.
Эван был простым парнем. Высокий, с тёплыми карими глазами и небрежной улыбкой, он работал в книжном магазине на углу. Он не знал тайн ночи, не слышал шёпота духов, не видел, как звёзды складываются в знаки, которые ведьмы читают, словно страницы судьбы. Он жил в мире, где зима была просто зимой, а ветер – всего лишь ветром.
И всё же, когда Амалия случайно зашла в этот магазин, когда их руки соприкоснулись над старой книгой в кожаном переплёте, мир вокруг изменился.
– О, извините, – сказал он, улыбаясь.
– Ничего страшного, – ответила она, стараясь скрыть внезапный трепет в голосе.
Это было невозможно. Недопустимо.
Ведь каждой ведьме было внушено: их любовь может быть опасна. Стоит влюбиться в смертного – и он станет либо их жертвой, либо проклятием для всего рода.
Но с того дня Амалия не могла перестать думать о нём.
Она возвращалась в книжный магазин снова и снова, покупая ненужные книги, лишь бы увидеть его улыбку, услышать, как он произносит её имя. Она смеялась над его историями, чувствовала себя обычной, свободной, живой.
А потом её мать узнала.
– Ты не смеешь, Амалия, – голос матери был холоден, как январский лёд. – Ты знаешь, чем это кончится.
– Я не причиню ему вреда, – прошептала она.
– Ты не сможешь этого избежать.
Но Амалия уже сделала свой выбор.
Её любовь была запретной. Но разве можно запретить огню гореть?
Амалия чувствовала, как между двумя мирами, в которых она жила, натягивается невидимая, болезненная нить.
С одной стороны – семья, магия, правила, которым её учили с детства. Ведьмы их рода не могли любить смертных. Не потому, что это было прихотью старших, а потому, что последствия всегда оказывались страшными. Смертные не выдерживали. Либо сгорали, не в силах вместить магию, либо становились тенью себя, лишаясь воли.
С другой стороны был Эван.
Она вновь пришла в книжный магазин, несмотря на угрозы матери. Стоя перед дверью, она в последний раз сказала себе, что должна уйти. Что если войдёт, то переступит границу, за которой уже нет пути назад.
И всё же она толкнула дверь.
– Привет, – он улыбнулся, когда увидел её.
– Привет, – ответила она, заставляя себя казаться спокойной.
– Ты читаешь быстрее, чем я успеваю советовать. – Он кивнул на стопку книг, которые она купила за последние дни.
Амалия рассмеялась. Ей казалось, что этот смех разрежает воздух, делая его чуть менее плотным, чуть менее пропитанным опасностью.
– Возможно, мне просто нравится твой выбор, – сказала она, опуская взгляд.
Эван немного смутился, но в его глазах зажглось что-то тёплое.
– Тогда мне повезло.
Эти слова простые, обыденные, но сердце Амалии дрогнуло. Разве можно быть настолько счастливой в моменте? Разве можно забыть, кто ты, и просто быть собой?
Она хотела верить, что можно.
Дом встретил её тишиной, в которой чувствовалась буря.
– Ты опять была там, – голос матери, даже произнесённый шёпотом, ударил сильнее крика.
Амалия не стала врать.
– Да.
Женщина медленно поднялась с кресла, в котором ждала её возвращения.
– Ты думаешь, что любовь – это красивое чувство? Это сладкие слова и тёплый взгляд? – Мать подошла ближе. – Любовь ведьмы – это огонь, который не греет, а сжигает.
