Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон - Татьяна Соломатина

Текст печатается в авторской редакции.

Мнение автора может не совпадать с мнением издательства. Текст книги не направлен на характеристику отдельных лиц или групп лиц, объединенных по профессиональному или какому бы то ни было признаку, а также не содержит призывов к противоправным действиям.

Все действующие лица – выдуманы, все события – реальны. Впрочем, первичную реальность имеет лишь абсолютная идея, которая и порождает реальность чувственную, эмпирическую. Так что, с позиций объективно-идеалистических, реальны и действующие лица, поскольку они уже выдуманы.

© Соломатина Т. Ю., текст, 2022

© Камаев В. В., дизайн обложки, 2022

© ООО «Феникс», оформление, 2022

Клиника «Община Св. Георгия» закрылась на реконструкцию.

Работы шли полным ходом. Казалось, и представить невозможно, сколько всего способны соорудить за столь короткий срок. Однако же возможно при достаточных ресурсах. Может, и с пирамидами в Египте было так? И нет никакой особой тайны, кроме производственной? Поди, тоже обыкновенные люди жили. И среди них запросто мог оказаться подобный Николай Александрович Белозерский, богатейший купец. Предоставил щедрые средства. Увлечённых профессионалов собрал, квалифицированных работников нанял сообразно масштабу задумки, и – нате, пожалуйста: хошь гробницу подземную, а хошь и замок поднебесный. Когда ум с делом не расходятся, ещё и не такое можно сотворить.

Рабочие, водрузившись на козлы, занимались серьёзным делом: состраивали электрическую проводку. Саша крутился тут же. Александр Николаевич Белозерский, единственный наследник кондитерской империи, скромный ординатор сверх штата, несколько месяцев как заведовал амбулаторным приёмом. Но практически круглосуточная занятость не мешала ему вертеться у всех под ногами. Вера Игнатьевна диву давалась, откуда у молодого человека совершенно сумасшедшая витальность. Не иначе как от природного богатырского здоровья и неуёмного шалопайства, проистекающего из отсутствия каких бы то ни было житейских неурядиц. Мастеровой уваживал восторженный интерес барина с особым достоинством посвящённого в таинства, недоступные простым смертным:

– Тут, ишь, медная жила. По ней, значит, свет идёт, куда покладём. Жила, смотри, укутана в твёрдую гутаперчу. Сейчас мы провод через бревно переведём, а на край – заглушку керамическую. Всё это хозяйство на чердак прежде заведено, нынче сквозь распределительные коробки разводим, для того и стены высверливаем. И, значит, кругом лампочки полуваттные, любо-дорого! Оно когда любо – всегда дорого!

Работники посмеивались тишком, оценивая подковырку старшого, но Саша смеялся от души. Он снискал их приязнь, хотя поначалу его сторонились, опасались: барчук, сын того, кто за всё платит, – не зря ли нос всюду суёт! Но скоро разобрались, что нос его в делах не слишком нанюхан, а интерес искренний, неподдельный – то бишь по делу. Александр Николаевич мир воспринимал как чудо, будь то чудо рождения или чудо электропроводки. Таковая черта, как известно, пока сохраняется в человеке, как уютный уголок посреди тьмы жизни, притягивает людей и призывает к доверию.

Повсеместную необходимость бесовского электричества более всех переживал Иван Ильич. «Оно и раньше было в клинике – понятно, в операционной без этого никак. Но чтобы по всем углам, включая ретирадные места?! Что там разглядывать?! А дальше что, информационный листок прикажут на горшке прочитывать?! То, что конюшню новую выстраивают, то ладно, – менял ход мыслей Иван Ильич, – прежняя мала была, спору нет. А раз расширение, так и лошадок новых закупят. То славно. И делу – крепость, и Клюкве – товарищество. Но в конюшне-то зачем электричество?!» В старой конюшне налаживают бабье крыло – это он пережил. К тому же для него специальное строение затеяли – оказана честь, он понимает это и принимает. «Но лампы-то зверям на что?! Да и дорого опять же!»