Давно уже в моём разуме выжжены слова: «Выживи любой ценой,
Анют! Выживи! Ты поняла меня? Борись всеми доступными способами!
Никому не доверяй. Не все они люди. Животные! Настоящие животные!»
— постоянно причитала бабушка, у которой в сущей глуши мы жили
вместе с дядей Федотом.
Тот, на выкрики пожилой женщины с седыми косами и глубоким
дугообразным шрамом на правой стороне лица, лишь качал головой и
тяжело глядел на меня, сидевшую у кровати давно хворавшей
старушки.
Клавдия Алексеевна всегда называла людей «зверьми» или
«нелюдями» и так устрашала чудовищами, что первое время, когда в
двадцать три года отправилась путешествовать по России, я боялась
собственной тени. Но постепенно освоилась и поняла, что никакие они
не монстры, жаждущие моей смерти. За два года никто и слова плохого
не сказал, не то чтобы напасть.
И всё же, я чтила её заветы и следовала наставлениям дяди.
Пусть на причитания старушки он часто говорил: «Не бери в
голову…» — это не мешало ему с пяти лет меня муштровать по
нескольким видам боевых искусств. Тренировал жёстко, без поблажек.
Порой для спаррингов приезжали его высоченные и крупнотельные
друзья. Побеждала ли я? Не всегда. Один на один, да, могла
выстоять, но против троих или четверых, если присоединялся дядя,
получалось только отбиться и сбежать в лес, там укрываясь от
преследования.
— Если силы неравны, отступай! — сызнова чеканил словами
наставник и единственный родственник. Родители погибли, когда мне и
месяца не было. На память остался только кулон, на котором женщина
с косой стояла спиной к спине человека с волчьей головой. На вопрос
— что это значит? Дядя отмахивался и возвращался к нравоучениям: —
В любой схватке победа — выживание. Поняла? Не иди напролом, если
тебя могут задавить численностью. Оценивай свои возможности и
принимай решение, исходя из баланса сил.
— Разве не трусость, сбежать? — первое время спрашивала, часто
свисая вниз головой с ветки огромной берёзы. Цепляясь ногами,
скрещенными в лодыжках, и заведя руки за голову, я качала пресс под
бдительным надзором своего грозного и неумолимого наставника.
— Трусость — умереть молодым, — чеканил дядя. С зубочисткой во
рту, он стоял в некотором отдалении, спиной прислонившись к стволу
раскидистой сосны. — Только идиоты бахвалятся силой! Умный не
полезет в драку, если есть способ её избежать. Запомни, малышка,
думай головой, прежде чем действовать. Не позволяй эмоциям
управлять твоими поступками. Гиблое дело, поверь.
И я следовала наставлениям, не отвлекаясь на сантименты и
ненужную солидарность к незнакомым людям. Но когда рано утром в
воскресенье на поезде прибыла во Владивосток, а потом в потёмках по
карте в телефоне направилась через пустынную городскую площадь к
гостинице, всё изменилось.
Сначала услышала в отдалении угрожающие голоса. Затем, рваный
смех. Повернувшись в сторону шума, увидела на пустой парковке
пятерых парней с битами, у одного в свете уличного фонаря сверкнул
нож, и их жертву, пошатнувшуюся и упавшую на колени.
Замешкавшись, замерла посреди площади, вглядываясь в
происходящее. Я всегда держалась в стороне от чужих разборок. Дядя
хорошо натаскал, что должна избегать неуместных стычек и
демонстрации своего превосходства над окружающими, когда пару лет
назад отпустил путешествовать по стране.
— Мир посмотри, оглядись. Я дал тебе многое, но лишил свободы.
Теперь восполни недостающее. Только помни, малыш, не теряй
бдительности. Держи в уме: «Видимое — не всегда реальность, а
реальность — не всегда видимое». Уяснила?
— Ты заговорил, как почившая Клавдия Алексеевна, — фыркала я,
уже предвкушающая новые открытия.
Несмотря на жизнь в глуши, я всё же не была оторвана от
цивилизации. Мы с дядей часто выезжали в небольшой городок у
подножия лесного массива, в котором стоял наш дом. Бывало
останавливались на неделю, порой месяц, ходили в библиотеку,
изучали современные веяния через интернет. Да и сам он мне часто
привозил познавательные подарки, позволявшие оставаться в курсе
происходящего в мире.
