NORGE 9999 - Никита Синянский

Недавно я отпраздновал сразу два юбилея – мне стукнуло 40, и последние 10 лет из них, то есть уже четверть жизни, я провёл в арктической рыболовной норвежской деревне, на побережье Ледовитого океана. Работаю я, что очевидно по географической точке, в рыбоперерабатывающей отрасли.

Профессия моя не такая уж отважная и романтичная, как может показаться на первый взгляд. Большую часть рабочего времени я сижу в маленьком кабинете за большим монитором. Кабинет располагается на верхнем этаже тресковой фабрики, и запах рыбы проникает даже в ароматную чашку обжигающего кофе. В пространство бежевых стен кроме рабочего стола чудом уместился крохотный, но уютный диван из Икеи. Возле дивана‒журнальный столик и несколько стеллажей. Рисунок тупика в полёте. Но главное в кабинете – это вид из окна! Панорама городка, горы, причалы и море. Беру с журнального столика чашку с остывающим кофе, обнимаю её ладонями, вдыхаю аромат зёрен и поглядываю в окно, вздыхаю. Там вдоль фарватера фьорда снуют на судах всех размеров действительно отважные и романтичные. Мне доверено бороздить только деловые переписки, проектную документацию, таблицы, визуальные данные и бухгалтерскую программу.

Очень хочется написать книгу, и задумка эта не проходит. Как начать писать, если некому, застенчивость сковывает, и вообще в писательстве до этого дня особо замечен не был? Почему-то я не могу писать самому себе или для самого себя. Нужен адресат. Кому бы я написал историю про всё самое потаённое и магическое, но при этом реальное? Наверное, я хотел бы обратиться к своей дочери.

Детей у меня пока ещё нет. Но я верю, что это будет дочка. Однажды она станет взрослой. И эта зрелая девочка захочет узнать о своих родителях чуть больше, а значит, и немного о самой себе. Так что этот текст в будущее. Оно может не случиться, но книга-то может…

Моё подсознание всегда найдёт творческий выход. Я на днях вернулся из путешествия по северу Скандинавии в честь моего сорокалетнего юбилея. Вернулся не один, а в компании ламы Еньки из финского Оулу и мышки Юшки из шведского Люлео. Пушистые игрушки. Енька и Юшка. Я задумал то, что когда моя зрелая дочь в очередной раз запутается в себе, почти напрочь, она сможет обратиться к своим детским игрушкам. Детские игрушки тоже вырастают и могут стать пушистыми журналистами. Они собирают и передают удивительные истории сквозь время. Моя книга, получается, основана на «интервью» таким вот журналистам. Книга ещё не началась, а уже открылся первый сознательный обман мозга, пусть и такой милый.

Мужчине моего возраста сложно признаться в посещении кабинета психолога. У меня был опыт волнительного сидения в кабинете напротив ослепляющего своей помогательностью специалиста. Это было всего несколько встреч, где меня впервые попытались услышать и понять. Потом я переехал в Норвегию, но образ активного и бережного слушателя без предвзятостей и манипуляций сохранился во внутренних диалогах рефлексии.

После победы над первым чистым листом книги я записал в дневнике следующее:

«Я сегодня давал интервью суффиксам. Не переживай, они уменьшительно-ласкательные и пушистые. Зовут их Енька и Юшка, и интервью прошло достаточно душевно, хоть и волнительно. Но после рассказывания историй суффиксам я решил начать ещё и писать письма тебе, моему бывшему психотерапевту. Не уверен, что они будут отправлены, но написать мне очень захотелось».

Так появился формат дополнительного текста к каждой главе. Мои персонажи присваивают себе часть меня. И наоборот, я поглощаю часть каждого персонажа. Письма главного героя книги к терапевту после событий дня – это дополнительный ракурс к пониманию. Пониманию действующих лиц, истории, а также меня как автора.