Давно это было. Шел тогда март – месяц 1972 года. Зима в том году выдалась снежная, холодная с морозами, временами в минус сорок два градуса, а то и ниже, особенно в северных областях Подмосковья. А уж, что касается бескрайних просторов далекого Казахстана, где я как раз, в эти времена, месяцами неотлучно и пребывал, то и говорить нечего. Морозы часто переваливают там за минус пятьдесят градусов, особенно при ветрах, дующих с северо – восточных склонов Уральских гор – лютых, порывистых, иногда сбивающих с ног даже бывалого, добавляя характерный колорит, веками не обжитым, бескрайним диким степным далям. Так что без специального облачения в снаряжение полярника – а это меховой тулуп, такие же рукавицы, ватные штаны, утепленная шапка и собачьи унты, выйти из гостиницы бывает невозможно.
И вот вдруг, по вызову руководства, внезапно прервав мое пребывание на объекте, меня срочно отзывают с военного полигона, где вовсю продолжаются государственные испытания опытного образца системы ПРО – «Алдан».
Возвращаюсь в Москву раздраженный, и, конечно, озабоченный, поскольку не ясны были мотивы вызова. Не может же начальство не понимать, что именно сейчас там, на этапе завершения ответственных испытаний, буквально каждый специалист на счету? Как можно отрывать кого – то из нас от дела – когда мы даже заболеть не можем в такие времена, не имеем право – уж так воспитаны. За эти долгие годы, сколько дней и ночей, без сна и отдыха, отдавая все силы своему детищу, мы шли как проклятые к заветной цели – созданию такой системы защиты оберегаемой круглосуточно небесной полусферы, какую не сможет преодолеть ни одно, из ныне существующих в мире вражеских баллистических (космических) средств, способных атаковать СССР.
На следующий день утром, не успеваю я появиться на своем рабочем месте в лаборатории, как меня по местному телефону вызывает к себе в кабинет зам, начальника нашего НИО – Дмитрий Григорьевич Дорогов. Полковник по воинскому званию, ветеран Великой Отечественной Войны (1941 – 1945 г.г.), имеющий немало орденов и медалей, а теперь еще и зам. главного конструктора по стрельбовым РЛС (радиолокационная станция) системы ПРО.
Поздоровавшись со мной за руку, он предлагает мне сесть на небольшой кожаный диванчик, стоящий у стены напротив его рабочего стола, и сам садится рядом. После чего, видимо, чтобы смягчить хоть немного мою напряженность, связанную с удивлением происходящим (поди, не каждый день, тебя из такой дали отзывают на ковер к руководству, чтобы вот так запросто, душевно посидеть на диванчике) следуют дежурные вопросы.
Как я добрался (а это четырех часовой перелет спец. рейсом из Сары – Шагана прямиком в Москву на пассажирском самолете ИЛ – 18, как правило, с посадкой в Аэропорте «Внуково»), как обстановка в доме (он, конечно, знает, что я женат, и что у меня уже есть маленькая четырехлетняя дочка по имени Катя).
Получив, мои скорые ответы на заданные вопросы (ибо внутренне я, непроизвольно, по привычке, как и положено, уже был готов переходить к докладу о состоянии дел на объекте, откуда вчера явился, а не к обсуждению семейных проблем), Дмитрий Григорьевич, угадывая мои желания, говорит:
– Анатолий, нет – я пока не буду интересоваться полигоном, где, понятное дело, сейчас несладко – пик государственных испытаний системы «Алдан», но, видишь ли, еще серьезнее запарка у нас сейчас здесь, на одном из подмосковных объектов. И ты, наверное, догадываешься, о каком объекте говорю.
– Дмитрий Григорьевич, никак «Нудоль»?
– Совершенно верно!
– Он как был у нас с самого начала отстающим, так им и остается!
