Незаменимая - Екатерина

По накрытому на двоих столу ползли радужные пятна – причудливая игра солнечных лучей сквозь оконные витражи. Когда-то этот зал вызывал у меня восхищение: отдающая голубым лепнина на потолке, опаловая люстра со стеариновыми свечами, украшенные вставками из янтаря и малахита стены. И эти окна. На них неизвестный художник выложил самоцветными камнями химер с огненными гривами, крылатых коней, тянувших повозку Ахаюро и просто пейзажи с неизменно огромным солнцем и зелеными лугами, над которыми нависали холодные вершины гор.

Это поместье досталось Ольгерду от деда. Насколько я знала, родители его здесь никогда не жили, но когда встал выбор, где жить с молодой женой, он выбрал этот тихий и уютный уголок. Когда-то и мне казалось, что им с Биргит здесь будет хорошо. Хотя, тогда и не волновало, что чувствует тот, кто сейчас сидел напротив, ковыряясь вилкой в остывшей отбивной. В нем ничего не было для меня привлекательного – обычный представитель знатных кровей. Среднего роста, с благородной бледностью лица, на котором встречались рубцы от перенесенной в детстве жабьей болезни. Светлые волосы, аккуратно расчесанные на две стороны, немного не доставали до плеч. На щеках - мягкий пух бородки, а под губами - усов. И серые глаза. Теперь они смотрели сухо и черство.

Но в памяти еще сохранилось то время, когда они были живыми. Как Ольгерд смеялся, подхватывая на руки Биргит, или нежно целовал ее в макушку. Меня они не стеснялись – сестра никогда ничего не скрывала от лучшей и самой близкой подруги. Путь от зарождения их чувств до свадьбы я прошла вместе с ними. Слушала горячие признания Биргит, утешала, когда ей казалось, что родители никогда не одобрят их союз, наставляла, когда сестренка готова была кинуться в бега, томясь неизвестностью. Только эти воспоминания удерживали меня в этих стенах, превратившихся из сказочного дворца в тюрьму. Клетку, в которую я села по собственной воле и данному Биргит обещанию. Оно было у нас на двоих с Ольгердом.

Раньше, когда навещала сестру, обеденный зал наполнялся смехом и разговорами, теперь же он утопал в тишине. Оставалось только разглядывать разноцветные солнечные пятна – и вспоминать прошлое. Я вяло ковырялась в тарелке, поставленной передо мной усердной прислугой. Выглядела телячья отбившая с травами и обжаренный мелкий картофель более, чем аппетитно, но стоило откусить немного, как в горле мгновенно вырастал ком, не давая проглотить пищу.

Пережитое горе не давало покоя, скреблось тоской в сердце, заставляло видеть в каждом жесте и взгляде Ольгарда боль. Ту, которую я сама пыталась задушить слезами по ночам и конными прогулками, но у меня не выходило. Совсем скоро предстояло выполнить обещание, данное Биргит, а сил сделать это становилось всё меньше. И чем дольше я жила под этой крышей, тем сильнее хотелось сбежать – вырваться в лес и надышаться свободой!

- Ольгерд, вы не против, если я совершу прогулку по саду? – спросила, отставляя тарелку в сторону. Есть всё равно расхотелось. А ведь скоро спрашивать разрешения станет не обязательным…

В горле запершило. Я взяла со стола бокал и сделала глоток, но тут же пожалела – вместо привычного морса там оказалось вино. Молодое и игристое. Оно обожгло пищевод, разлилось приятной тяжестью в желудке, затуманило рассудок.

Ольгерд вздрогнул, будто витал всё это время в другом мире.

- Конечно, - ответил он, и снова погрузился в мысли.

Его равнодушие злило. Делал из себя жертву и не замечал никого вокруг! Я не ждала от него любви или даже симпатии, но помощи – да. Тысячу раз – да! Если я старалась наладить отношения, чтобы исполнить данное сестре слово, то он не делал для этого ничего! Не в силах больше сдерживать гнев, я поспешила выбраться из-за стола, наплевав на этикет. Понимала – задержусь еще на мгновение, и наговорю такого, после чего жить под одной крышей станет совсем невыносимо.