Дорогие друзья! Перед вами моя первая и надеюсь не последняя книга стихов, написанных в минувшем 2024 году. Видимо, этим и предопределено её название. Поскольку дочь, мой главный движитель сочинительства, забраковала имя сборника «Високосный год», мне пришлось добавить к написанному ранее стихи года нынешнего – 2025. Получилось вполне себе оптимистично – «Невисокосный год».
Стоит сказать, что прошедший год, полный невзгод, потерь и трудностей, вполне оправдал своё название, и поэтическое творчество стало для меня своего рода отдушиной, где можно было хоть на время отвлечься от навалившихся горестей. Вспомнилось творчество известного художника-мариниста Ивана Айвазовского, на картинах которого в самый суровый шторм сквозь тучи и мглу всегда пробивается свет солнца…
В детстве я очень любил читать. В маленьком рязанском селе Фроловское, где я родился, не было библиотеки. Зато неподалёку от районного центра было училище гражданской авиации. Все мальчишки мечтали стать лётчиками. Я мечтал стать библиотекарем. Все книги, которые были в некоторых семьях односельчан, оказались прочитаны, учебники изучены, а газет и журналов мне хватало на несколько минут. Наверное, тогда и посетила меня мысль: если нечего читать, то надо сочинять.
Первое своё стихотворение, написанное лет в двенадцать, я помню и поныне:
– Тихим морем колышется поле,
Льётся в бункер зерно золотое.
В этой ровной и тихой дали
Степные идут корабли.
За штурвалом сидит комбайнёр,
Ветру вторит послушный мотор.
Вот комбайнов идёт целый ряд,
Звёзды славы на каждом горят.
А зимой, при врученьи наград,
Чей-то голос спросил из ребят:
– Что за подвиг такой ты свершил,
Что за это медаль получил?
Комбайнёр, улыбнувшись, сказал:
– Я на фронте степном воевал.
– Колхозный конъюнктурщик! – скажете вы и ошибётесь. Были у меня и лирические стихи. Вот, к примеру:
– Заглянула луна осторожно в окно,
Ночь-колдунья развесила звёзды.
Вышивает во тьме на небесном панно
Млечный Путь золотистые гроздья…
Написав несколько стишков, я не успокоился и решил податься в прозаики, отправив первый же рассказ под названием «Голубой сахар» в редакцию районной газеты «Призыв» города Сасово. Так не терпелось стать знаменитым.
А в один из зимних вечеров был приглашён на литературное объединение «Цна» при печатном издании. Мать запрягла лошадь и, усадив малолетнего литератора в сани, повезла меня за десяток километров к «Парнасу местного разлива», на вершине которого я и был распят доморощенными критиками.
Так, с комплексом литературной неполноценности я дошагал до старших классов, подвизаясь на сочинительстве школьных гимнов и посвящениях по случаю классных «капустников». Порой был зван на встречи с областными поэтами в ту же редакцию, но детский пыл уже остыл перед грядущим взрослением и выбором будущей дороги жизни.
Уяснив, что судьбу человека предопределяют журналисты, я больше не сомневался в выборе профессии. Увильнув от комсомольского набора в местное профессионально-техническое училище, каким-то чудом получив на руки школьный аттестат с твёрдой среднестатистической «четвёркой» и имея перед глазами негасимый пример Ленина, Ломоносова и Горького в одном флаконе, я отправился на поиски «своих университетов». И сейчас не могу сказать, чем меня не устраивала Москва и Рязань. Я двинул на восток!
Саранск был пыльным и захолустным в 70-е. В Пензе не было университета, а лишь институт. Вот ведь! Куйбышев принял меня в свои объятья, обещая в будущем и телевидение, и радио, и газеты. Да вот оказия: не было в университете в ту пору факультета журналистики, а лишь русская филология манила меня неведомой транскрипцией на предстоящие вступительные экзамены.