Невеста поневоле - Виктория Бойцова

Арина

Главное не смотреть на него!

Не пялиться!

Даже виду не подавать, что от одного его присутствия у меня подкашиваются и дрожат коленки, а в груди горит так, будто туда раскаленного железа плеснули.

Один разок! Один… Гляну и сразу отведу глаза. Он даже не заметит.

Медленно. Очень медленно перевожу взгляд со своих, подрагивающих от волнения, рук, на которые я пялилась последние десять минут и фокусируюсь на нотариусе: он с упоением перечисляет все то имущество, что нажил за свою долгую жизнь мой дед. Я совершенно не концентрируюсь на его словах, их монотонный поток проплывает сквозь меня и даже не трогает. Сейчас меня больше интересует человек, сидящий в дальнем углу комнаты.

Мне хватило одного быстрого взгляда, чтобы душа ускакала в пятки: он смотрит! И не просто смотрит, а глядит в упор, не мигая! Я попадаю в капкан сама того не желая. Прожигает, припечатывает взглядом и, поймав мой, не отпускает. Не дает отвести глаза даже на миллиметр.

Макар изменился. Он стал мужественнее и шире в плечах. Сила, мощь, уверенность. Он будто пропитан всем этим. Передо мной больше нет того доброжелательного и вечно смущающегося парня, каким он был в первую нашу встречу. Деньги не меняют людей, я это знаю, но вот их количество – определенно.

Больно. Горько. И… противно! До сих пор помню, как год назад он робел от одной мысли, что Никольский вызовет его «на ковер». Правда это была не трусость, а скорее благоговение перед всемогущим покровителем, который лепил из Макара человека по своему образу и подобию. Что-то такое мой дед разглядел в нем, и я это знала с самого начала.

Но…

Я наивно полагала, что смогу перетянуть Гордиева на свою сторону, думала, что любовь сотворит чудо и Макар откажется от денег и той власти, которой прельщал его Никольский. Не смогла.

«Что? Обломала зубки?» - в ушах до сих пор звучат едкие слова деда, которыми он забил последний гвоздь в гроб, в котором до сих пор покоятся наши с Макаром отношения.

- … И! – демонстративно взвыл нотариус, чем закончил мучительную пытку и перетянул мое внимание на себя. Он нахохлился, обвел всех присутствующих (которых, к слову, было немало) внимательным взглядом и, наконец, выдал: - Главным условием, согласно которого завещание вступит в силу именно в такой форме…

Он снова замялся, странно глянул на меня, затем обернулся в сторону Макара, а потом и вовсе отложил папку с завещанием, достал из внутреннего кармана пиджака смятый видавший виды платочек и дерганными хаотичными движениями промокнул вспотевший лоб.

- Итак! - сказал он, вернувшись к документам. - Условия завещания следующие: Гордиев Макар Дмитриевич и Никольская Арина Аркадьевна должны вступить в законный брак, и еще… Макару Дмитриевичу необходимо признать Никольскую Майю своей дочерью.

- Что?! – мы с Макаром не сговариваясь вскочили со своих мест и теперь сжигали друг друга испепеляющими взглядами.

- Какая дочь?! – Макар отмер первым.

- Тебя это не касается! – мой голос должен был звучать уверенно, но вместо этого раздался слишком сдавлено и робко, почти неслышно.

В хаотичный поток мыслей врывается одна, которая скручивает все внутренности тугим узлом от осознания, что меня предали.

И главное кто!

Родная мать, обещавшая хранить в строжайшем секрете появление внучки. Я ведь даже лучшей подруге не сказала, что жду Майюшу!

Думала в Италии даже мой вездесущий дед не сможет нас достать, если провернуть все правильно.

Но где там! Слабым звеном оказалась мама, только она одна знала, а значит, именно она и раскрыла своему отцу мою тайну. Кошусь на нее, но кажется мама пребывает в таком же шоке, как и все остальные.

- В смысле «не касается»? – рычит Макар и срывается с места.