– Иди и скажи ей сейчас…
– Ты сбрендила?! Ты представляешь, как она сейчас там чувствует, – торопливый, нервный шёпот Олега.
– Да мне плевать! Ты обещал, ты уже три года мне обещаешь, я больше не буду ждать. Она и так уже скоро…
– Заткнись, – слышу звук пощёчины.
– Ну всё, ты меня разозлил, – дверь больничной палаты открылась и… сразу захлопнулась.
Шёпот и голоса, быстрые шаги.
По моей щеке скатилась слеза.
Вот и выяснили. Они просто ждут моей… смерти.
Скрипнула ручка двери, кто-то заглянул. Не открываю глаза, если это Олег пусть думает, что я спала и ничего не слышала.
Не хочу быть жалкой. Не хочу смотреть ему в глаза, слушать его слова о том, что я скоро поправлюсь и знать, что он врёт. Врёт глядя в глаза.
Дверь ещё раз открылась.
– О, вы уже здесь. Идёмте, пока она отдыхает, я вам всё расскажу, – тихий голос доктора.
Все вышли. Я приоткрыла глаза. Посмотрела в окно. Окинула взглядом пустую кровать рядом с моей. Почему-то подумалось, тут кто-то лежал совсем недавно, а теперь нет никого.
Пусто и страшно внутри. Брошена. Всеми брошена. Сердце почти не бьётся, а временами бьётся так сильно, что начинаю в панике задыхаться.
Разве же я знала, что так будет. Что оно больное. Вот только сейчас узнала.
Если бы не ДТП. Простое, банальное. Я была не пристегнула. Олег резко затормозил, я ударилась головой о стекло. Потеряла сознание. Меня забрали в больницу и тут выясняется, что я серьёзно больна и всё это время жила как на пороховой бочке. Врачи удивились, что я ещё жива, но прогноз – это ненадолго.
Значит, всё для меня закончилось. Кажется и не жила. Сейчас поздно думать о том, чего я не успела. Не родила, не подарила ему сына… он так хотел ребёнка… А теперь не рожу никогда.
Дверь снова открылась, в этот раз я не успела закрыть глаза. Пришлось повернуть голову. На пороге стоит молодая девушка. Красивая. Её лет двадцать, может восемнадцать.
– Здравствуйте, Вера, – я узнала этот голос.
Она.
– Мы знакомы? – не могу вспомнить, где я её видела, лицо кажется знакомым, но у меня ещё и проблемы с памятью после удара головой о стекло.
– Мы когда-то гуляли на вечеринке у общих друзей, – наигранно пытается быть доброй.
– Понятно, – выдыхаю шёпотом.
Нет сомнений, это – она.
Ясно по требовательному взгляду не желающему или не умеющему сочувствовать. По уверенной походке, которой она прошлась и остановилась у края кровати.
Торопится. Хочет успеть, пока он не вернулся.
– Так вот, – говорит спокойно и непосредственно, – мы с Олегом давно любим друг друга, я прошу вас его отпустить. Он бы ушел давно, но не решается вас бросить. Жалел вас. И ещё эта авария.
С чего бы ему меня жалеть? Неужели я такая жалкая?
Мне казалось я просто люблю… но оказывается моя любовь вызывала в нём жалость?
Не знаю, откуда во мне столько спокойствия. А может это простая беспомощность. Я ведь ничего не могу сделать. Не могу встать с кровати и вышвырнуть отсюда эту неприятную особу.
Как он может любить её? Или она что-то путает?
Приходится слушать и моргать.
– Чего вы хотите? – шевелю пересохшими губами.
– Скажите ему, пусть не мучается совестью. Он виноват, он это знает. Ну и что ему теперь из-за этого всю жизнь страдать? Отпустите его. Не будьте так жестоки. Тем более в такой ситуации, – она осмотрела меня с ног до головы, взглядом показывая всю мою немощность и бесполезность для мужа. – И… тем более, у нас будет ребёнок… скоро.
Она погладила живот.
А вот сейчас больно.
Ох, как больно.
В глазах защипало.
– Я ведь его не держу.
– Держите! – повысила голос, опомнилась и уже тише, – держите. Он собирался от вас уходить… но не уходит, потому что вы теперь в больнице. А ведь он как раз собирался сказать вам, что уходит… ко мне. У вас уже давно нет семьи… а мы с Олегом любим друг друга. Он любит меня…
