( Не)родная - Анна Бигси, Елена Львова

— Таисия Игоревна, порадовать вас нечем. — Слова врача буквально выбивают почву у меня из-под ног. — Вы не сможете выносить ребенка.

Лечу куда-то в неизвестность, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Опять. Почему я? Почему это все со мной?

— Неужели ничего нельзя сделать? — судорожно всхлипываю и закрываю лицо ладонями. Ошибки молодости дают о себе знать с особой жестокостью и уничтожая меня.

— К сожалению, в вашем случае терапия не дает должного эффекта, — разводит он руками. — Но мы, конечно, будем пробовать и дальше…

— Еще одно ЭКО? — с надеждой спрашиваю я и умоляюще смотрю на него, словно от его ответа зависит вся моя жизнь.

Врач лишь качает головой и поджимает губы. Это конец.

— Слишком большая нагрузка на организм, опасно… Если вы когда-нибудь и родите — это будет настоящим чудом. И я с радостью напишу диссертацию по этому случаю.

Злая ирония и профессиональный цинизм бьют наотмашь, но я не обижаюсь. Мне в принципе уже все равно. В полной мене ощущаю свою неполноценность, и хочется выть волком. Этот специалист был последней надеждой, которая не оправдалась. Мне казалось, я давно сумела справиться с этим и перемолоть внутри себя, но, видимо, ошиблась. Больно, как в первый раз. Раны так и не затянулись в сердце и кровоточат.

— Господи, неужели я никогда не стану матерью… — шепчу отчаянно, едва сдерживая подступившие слезы. Пять лет надежд, пять лет попыток заставить организм перестроиться и дать мне хотя бы крохотный шанс, и все напрасно. Один поступок перечеркнул мою жизнь и лишил счастья материнства. Какой же я была дурой… малолетней и глупой.

— Увы, последствия аборта непредсказуемы. Вам просто не повезло… — Врач смотрит на меня с сочувствием, но я не готова принимать информацию. Собственные переживания захлестывают с головой.

— Возможно, имеет смысл рассмотреть другие способы? — Врач искренне пытается как-то приободрить меня. — Суррогатное материнство, например?

— Это же очень дорого… — тяжело вздыхаю и качаю головой. Я на ЭКО-то с трудом насобирала, на мою зарплату об этом стоит только мечтать.

— Тогда усыновление?

Качаю головой. Не представляю рядом с собой чужого ребенка. Смогу ли я полюбить его, как родного? Сомневаюсь. Кажется, мне не доступна эта функция. Или она просто атрофировалась со временем. Никогда не умилялась чужим детям, особенно их шалостям и капризам. Может, я просто дефектная? Может, поэтому мне не дано?

— Ну тогда я не знаю, чем вам помочь…

— Спасибо, доктор, — смахиваю непроизвольные слезы и поднимаюсь на ноги. — Я пойду, — забираю медицинскую карту и выхожу из кабинета.

В коридоре меня ждет единственная подруга Ульяна. Увидев меня, отрывается от телефона и приближается.

— Что он сказал? — взволнованно спрашивает и забирает из рук карту, пролистывая последние страницы.

— Ничего хорошего…

Обессиленно прислоняюсь к стене и прикрываю глаза, чтобы не разреветься еще больше.

— Шансов нет?

Уля всегда говорит прямо, даже не пытаясь смягчить слова. Обычно я спокойно на это реагирую, но сейчас с трудом сдерживаюсь, чтобы не накричать на нее. Лишь до боли закусываю губу и отрицательно качаю головой.

— Не переживай, все образуется, — тихо говорит Ульяна и сгребает меня в охапку.

— Наверное… — всхлипываю, уткнувшись ей в плечо. — Спасибо, Уль, но не надо.

— И все из-за этого козла Гордеева, — зло цедит она сквозь зубы.

— Нет, из-за меня, — отстраняюсь и качаю головой. — Никто же меня не заставлял.

В отличие от нее, я давно пережила эту стадию. Когда-то очень любила Алексея, потом ненавидела, обвиняя во всех своих бедах, а сейчас мне все равно. Я смирилась с неизбежным и больше не виню никого, кроме себя.

— Конечно. — Подруга закатывает глаза к потолку. — Бросил тебя одну в такой ситуации.