Алиса
Билет мне попался легкий. Первый
вопрос – по Чехову. Второй – образ Базарова в «Отцах и детях»
Тургенева. Мысленно возрадовавшись, что не вытянула Чернышевского
или какую-нибудь поэзию, с которой у меня туго, я села за ближайшую
парту готовиться.
Кроме нашей русички, Людмилы
Николаевны, экзамен принимала Галина Григорьевна, завуч. Она тоже
вела литературу, только не у нас. Обе шушукались и поглядывали на
меня, сбивая с мысли. Но, когда я отвечала, слушали благожелательно
и не заваливали дополнительными вопросами.
– Молодец, Алиса, – похвалила меня
Людмила Николаевна. – Отлично.
Я вежливо поблагодарила и вышла в
коридор, где у двери толпились наши, ожидая свою очередь.
– Ну что? Ну как? Не валят? – сразу
посыпалось со всех сторон. – Какой билет вытянула? Что
поставили?
– Десятый. Не валят. Пять.
– Ну еще бы, – фыркнула Анька
Монакова с таким подтекстом, что мне эту пятерку натянули.
Я, как обычно, отвечать ей не стала.
Даже взглядом не удостоила.
Она меня давно терпеть не может,
класса с восьмого. Постоянно цепляется, косточки мне за глаза
перемывает, мол, я нос задираю, фирменными шмотками кичусь, строю
из себя неизвестно кого, а на самом деле – ни рожи ни кожи, одни
кости. Мне потом девчонки передают.
Я тоже ее, конечно, недолюбливаю, но
не связываюсь и на все ее потуги – ноль внимания, фунт презрения,
как говорит моя сестра Ася. Даже когда ее слова задевают – вида не
показываю. Но сейчас ее кислая физиономия мне ничуть не испортила
настроения.
В конце концов я сдала все экзамены
и вообще закончила десятый класс с одной-единственной четверкой –
по физкультуре. Так что могу с чистой совестью отдыхать. Впереди
почти три месяца летних каникул, два из которых я проведу в Крыму,
у тёти. Папа уже взял билеты на эту субботу. Буду объедаться
персиками и абрикосами, буду купаться в море и загорать, буду
делать всё, что захочу.
Скорее бы уже суббота…
С этими мыслями я вышла из школы. И,
как назло, наткнулась на Шацкого. Он с парнями из 11 «В» стоял на
крыльце. Наверное, пришли на консультацию. У них скоро ГОСы.
Настроение сразу же упало. Честно,
век бы его не видела. Одно радует – хотя бы в следующем году в
школе его не будет. Ни его самого, ни его компашки, ни его безумной
подруги из 11 «Б» – Вики Рязанцевой.
Денис Шацкий – моя первая любовь.
Детская и глупая. Я в него влюбилась в седьмом классе, а он меня в
упор не замечал.
Тогда Денис казался мне взрослым,
красивым и безумно привлекательным. Сейчас даже не понимаю, где
были мои глаза? А, главное, где были мозги?
В общем, я долго сохла тайком по
Шацкому. А в мае прошлого года зачем-то написала ему откровенное
письмо. Не знаю, что на меня нашло. И если бы хоть просто
записочку, но нет. Я целую оду на две страницы накатала, дура. В
красочных выражениях расписала, какой он необыкновенный, как сильно
я его люблю, как тоскую и мечтаю о нем. Фу. До сих пор как вспомню,
так со стыда умереть хочется.
Но хотя бы ума хватило не
подписывать, только в конце я поставила первую букву имени. Но мало
ли имен, начинающихся с «А».
Свое послание я незаметно подложила
ему в карман ветровки. Наш класс в ту неделю как раз дежурил по
школе, и я специально для этой цели вызвалась помогать
гардеробщице.
Потом всю ночь не спала, переживала.
Но на другой день Шацкий вел себя как обычно. Не знаю, чего я
ждала…
Тогда я снова ему написала. На этот
раз – еще и в стихах. Да, я в то время сочиняла совершенно глупые
стихи. Как же я злюсь на себя за это!
А на следующее утро Шацкий во время
перемены, собрав вокруг себя толпу, вслух зачитывал мои письма.
Издевательски так, с кривлянием и паясничанием. Всячески высмеял
меня и унизил. Остальные, кто слушал, тоже хохотали и говорили
всякие пошлые мерзости. Но тогда хотя бы никто не знал, что это я.
Впрочем, мне все равно было очень больно.
