Наследство с последствиями - Ирина Пиняева

Когда раздался первый телефонный гудок, я уже чувствовала, что ничего хорошего не произойдет, но все-таки ответила.

- Дарья Сергеевна? – раздался в трубке чуть хриплый мужской голос с ноткой делового превосходства, которое обычно свойственно юристам или адвокатам. Я не относилась ни к тем, ни к другим, поэтому ответила в своей привычной, слегка сбивчивой, манере:

- Да ..., да ... Это я.

- Мое имя — Лев Валерианович Бамаун, я личный нотариус вашего отчима, Анатолия Михайловича Лаврова, ныне покойного.

Звонок застал меня на пороге квартиры, и я, не удержавшись на ногах, села тут же, на коврик.

- Как? Как? Давно его не стало? - скорее по инерции ответила, чтобы просто что-то сказать.

- Несколько дней назад. Похороны состоялись сегодня. Я надеялся, пересечься с вами там, поскольку покойный не оставил мне ваших контактов... Пришлось делать лишнюю работу, — в голосе послышались нотки осуждения.

Как реагировать на такую новость: смеяться или плакать? Руки тряслись, пришлось обхватить смартфон обеими руками, чтобы, чего доброго, не уронить.

- Хорошо...

- В смс сообщении я вышлю вам свой адрес. Жду вас завтра, с утра.

- Но я...

- Всего вам доброго, Дарья Сергеевна.

Мужчина отключил вызов.

- ... не собираюсь к вам приходить, — добавила тихо, глядя невидящим взглядом в дверной косяк.

Телефон «курлыкнул», выводя меня из состояния легкого замешательства, — пришло сообщение с адресом. Надо же, бизнес-центр «Орел». В нем позволить себе снять офис может только элита нашего общества, к сливкам которой и относился отчим. Он любил все самое лучшее...

После этих мыслей, руки затряслись с удвоенной силой, пришлось идти на кухню и принимать таблетку успокоительного – ботинки сняла возле холодильника.

Нотариус... А ведь он даже не сказал причину звонка. Неужели этот... оставил завещание. Лекарство легло в желудке неприятным комком.

Отчим... Когда я услышала, моим единственным порывом было собирать немногочисленные вещи и уезжать из города.

Опять...

Муж находится в командировке и вернется только завтра вечером. Есть время обдумать, как поступить. Если моего заклятого врага не стало, значит, я свободна?

Свободна?!

Прибывая в растерянных чувствах, поплелась в душ. И, пользуясь отсутствием мужа, позволила себе быть несколько неряшливой: на ходу сняла пальто, оставила его на первом попавшемся в прихожей стуле, вместе с сумкой и перчатками.

Сразу после душа нацепила любимую, ужасно застиранную, фланелевую пижаму, розовую в мелкий цветочек, и шерстяные носки с розовыми помпонами, которые при каждом шаге играли друг с другом в чехарду. И даже такая ерунда – помпоны – мне иногда казались невероятной шалостью в моей размеренной жизни.

Ромашковый чай с ложкой гречишного меда (его мне на работе подарила благодарная клиентка), бутерброд со вчерашней сосиской и все, запасы моего холодильника истощились. Завтра придется заезжать в магазин, приедет муж, а он есть, в отличие от меня.

Зачем все же звонил нотариус? Неужели... Не хотелось об этом думать, но этот вопрос оставлять не стоит. Завтра поеду к этому Валерианычу и отрекусь, открещусь от чего бы там не было.

Хотя боялась даже представить...

В кухне, на стене, висел календарь. Возможно, это самая важная вещь в этой двухкомнатной квартире... Бросила на него взгляд: десять красных крестов разделяли два черных квадрата – даты перевода денег. Поставила сегодняшний крест, лежащим тут же маркером, теперь - четырнадцать.

Зябко поежилась, и обняла себя руками. Мама постоянно говорила, что я мерзну из-за низкого кровяного давления, мне же казалась, что я давно уже вымерзла где-то внутри, и холод постоянно вырывается наружу, как из неплотно закрытого холодильника.