1. Санкт-Петербург, безумные двадцатые
Галя откинулась на спинку кресла и обвела взглядом кабинет. Вот уже полгода как она выцарапала у своего начальника Рыбакова эту прелесть. «Моя прелесть» – иначе и не скажешь. Пусть малюсенькая прелесть, но зато отдельная и с окошком, которое можно открыть и закрыть, когда вздумается, и никто не будет стонать, что ему дует, с кондиционером, который можно включить, когда захочется, и никто не будет гундеть, что ему холодно или жарко, более того, никто не будет взглядом сверлить ей спину или заглядывать в компьютер, дабы проверить, действительно ли она так много работает или просто раскладывает пасьянс «паук четыре масти». И вообще, ну скажите, какой финансовый директор без собственного кабинета? Правильно! Смех на палке это, а не финансовый директор. Ведь что такое финансовый директор? По мнению проверяющих органов, это непременно ходячий «шахер-махер»! Нынче любая оптимизация налогообложения считается преступлением и называется мошенничеством или старинным словом «мухляж», ну, или «шахер-махер». А какой «шахер-махер» может быть в толпе и на виду? «Шахер-махер» ни в коем случае не терпит суеты. Он требует внимательности, сосредоточенности и глубоких размышлений. Кстати, кто не знает, именно пасьянс «паук четыре масти» очень способствует сосредоточенности и размышлениям.
Гале нестерпимо захотелось закинуть ноги на стол, как это делают шерифы в американских фильмах, и не только шерифы. В американских фильмах так делают все крутые начальники. А чем Галя не крутой начальник? У неё, вон, даже отдельный кабинет есть! И костюм на ней подходящий: тёмно-синий в тонюсенькую полоску, и туфли тоже замечательные, с известной знающим людям красной подошвой. За те деньги, которые она потратила на эти туфли, их не грех не то что на стол водрузить, их вообще нужно в сейфе хранить.
Однако закидывать ноги на стол она не стала, вдруг ещё Рыбаков припрётся с какой-нибудь неразрешимой проблемой. Когда у него проблема, да ещё неразрешимая, он обязательно припирается к Гале и начинает пить из неё кровь, восполнять, так сказать, истраченную на проблему эмоциональную и матерную энергию. И если при этом ноги Гали будут на столе, то такое положение вещей может вызвать нежелательный импульс, от которого проблема Рыбакова станет еще мощнее, а у Гали в результате общения с ним просто вовсе не останется никакой крови, в смысле сил. Галя подозревала, что Рыбаков так долго сопротивлялся выделению для неё отдельного кабинета исключительно из-за того, что пить кровь из финансового директора сподручнее на людях. Мол, на миру и смерть красна. За закрытыми дверями кровопийство получалось у него не так результативно, ведь Галя не испытывала никакой неловкости. Это на людях ей было стыдно за начальника, а так, наедине, да ради Бога! У Гали этой столь нужной Рыбакову энергии, пей не хочу, как в новеньком аккумуляторе. Разумеется, до известного предела. Ведь даже новенький аккумулятор необходимо систематически подзаряжать.
Рыбаков по своей природе относился к так называемым лунным вампирам. При любой незадаче он сильно гневался, стучал ногами и кричал матом, то есть вёл себя вроде бы как канонический солнечный вампир, однако кричал он не на кого-то определённого, никого не унижал, не обзывал и не виноватил, он просто бесился в пространство, поэтому быстро сникал и уже потом искал, до кого бы докопаться. В подобном обессиленном состоянии, больше всего он любил, чтобы ему что-нибудь объясняли. Поэтому приходил к Гале, спрашивал её, где деньги, и начинал активно тупить. Целью лунного вампира, кто не знает, является доведение собеседника до белого каления, причём, доведение без шума и пыли, а нежно так, ласково, можно сказать, доверительно. И если у собеседника ноги возлежат на столе, то это означает только одно, что настроение у этого собеседника прекрасное, и довести его до белого каления на раз-два не удастся, даже если попросить его объяснить, почему Земля ни разу не плоская.
