Я задумчиво наблюдала, как Светку, старосту, буквально
запихивает в такси подружка. Светка всё сопротивлялась, и странно,
что без криков — мычала невразумительно, да и только. Таксист, вон,
в напряжении — явно не хочет везти двух пьяных девиц. Хотя чего он
ожидал, принимая заказ к клубу в три ночи? Пару пенсионерок,
собравшихся на позднее (или раннее?) богослужение?
Свету, наконец, запихнули в такси, дверь тут же захлопнулась.
Фух, я даже несколько напряглась, наблюдая за всем этим действом.
Подмывало помочь. Можно даже с ноги… К Свете за четыре года учёбы я
особо тёплыми чувствами не воспылала. Слишком уж она «староста» — в
самых негативных ассоциациях.
Ладно, учёба позади, вуз окончен, синяя корочка на руках, можно
и выдохнуть. Правда, жить теперь негде, пенсию выплачивать не
будут, работы нет… И надо было четыре года жизни тратить, чтобы
потом уткнуться в безжалостное «по указанной специальности
вакантных мест нет». Придётся, видимо, дальше чай продавать, но
хоть полную ставку возьму и официально оформлюсь, раз учёбы больше
нет и за пенсию не страшно. Да и сомнительно, что по специальности
я хоть куда-нибудь пробьюсь: посредственные работники никому не
нужны, а собственную исключительность мне доказать нечем.
Чёрт, какой же отстой. Ещё и снять жильё в Питере летом
нереально, люди толпами съезжаются на белые ночи, а владельцы
ставят несусветные ценники даже на посуточные хостелы.
Вытянула перед собой ноги, постучала поцарапанными мысками
туфель друг о друга. Наверное, я совсем жалко выгляжу — на
ступеньках бара, с вечным кипишем на голове и аурой
безысходности.
Отныне двадцать пятое июля официально входит в топ нелюбимых
дат: вручение никчёмного диплома, выселение из общежития… Как бы
ещё вещи перетащить все, коменда сказала — максимум на два дня
можно оставить.
Музыка из бара стала громче, я повернулась к двери и еле
сдержала улыбку — Вита стояла в проёме, в руках — кусок торта с
полуоплавившейся свечкой.
— Уже двадцать шестое! Три часа тридцать три минуты! —
провозгласила она, пританцовывая на месте. — Петь, сама знаешь, не
буду, но ты там нафантазируй — «хэппи бёздэй ту ми» и так
далее.
Я сверилась с часами.
— Надо же, как пунктуально, — с кряхтением встала и отряхнула
задницу. Забавно, что, несмотря на всю расплывчатость моей
биографии, в приюте знали точные дату и время моего рождения.
— А то! С тридцати минут под дверью выжидаю, молилась, чтоб
никто не решил выйти и момент попортить. Дуй давай!
Покачала головой и задула свечу.
— Эй! — визг пронзил уши. Да, петь Вита не умеет, зато визжит
первоклассно. — А желание?
— Господи, Вита…
— Я не господи! А ну давай по новой! — она быстро достала
зажигалку, свеча вновь загорелась. — Вдумчиво, с чувством и толком.
Устроила тут не пойми что… Что смотришь? Загадывай! Только не
вслух!
Придурочная. Надо же было именно с этой связаться. Как там
говорится? Дал бог зайку, даст и крепкую нервную систему? Что-то
просчитался.
— Загадала?
— Нет.
— Давай, уже весь торт воском затёк!
И что загадывать? Чтоб жизнь получше стала? Чёрная полоса
закончилась? Стабильности хоть какой? Чтобы жить где было?
Да всё разом. Снова подула на свечу. Огонёк согнулся, исчез на
мгновение и вновь разгорелся.
— Вот паскуда, — возмущённо проговорила.
— Ну всё, не сбудется теперь, — кончики губ Виты опустились.
— Ага, щас, не сбудется! — облизнув пальцы, быстро сжала фитиль.
Тихое шипение ознаменовало мою победу. — Вот теперь точно
потух.
— Всё не как у людей, — Вита покачала головой и достала из
кармана ложку. — Ешь. Не съешь — прибью.
— Ой-ой-ой, — забрала тарелку и села обратно на ступеньки. Вита
села рядом, и мы синхронно вытянули ноги.
— Родители ждут тебя в гости и готовы терпеть твоё общество
энное количество времени, — она снова завела свою шарманку.
