Наглый. Плохой. Злой - Юлианна Орлова

1 ГЛАВА

Захожу в коридор и стягиваю с себя пуховик. В доме явно гости, судя по парковке, но мне плевать. Я хорошим мальчиком никогда не был, и начинать не собираюсь.

Так что здороваться ни с кем не буду.

Бросаю вещи скопом на пол и топаю к себе, но по пути меня перехватывает мама.

—Сын, у нас гости. Пойди поздоровайся, — строгим тоном вещает, а я принципиально вертел на одном месте чужие хотелки.

—И че? Ваши гости, вы и здоровайтесь с ними.

Мама становится темнее тучи, бросает на меня испепеляющий взгляд. Пытаюсь сдержаться, чтобы не взорваться. Я бы может продолжил словесный пинг-понг, будь у меня чуть больше настроения.

Но его нет.

Зато рассеченная бровь есть.

—Алексей, вот это встреча…— радостный пищащий голос человека, которого я ненавижу, ударяется мне в лопатки.

Сука, ты купил новую машину?

Себе…или ей?

Поворачиваюсь и сначала врезаюсь взглядом в ту, на которую мне смотреть нельзя. Мне ее нельзя. Мне нельзя, а ему можно.

Яна.

Яна Верховцева — это моя конечная остановка, на которой я бы сдох в агонии из-за ее взгляда, брошенного на меня украдкой. Но она на меня не смотрит.

Она со мной не говорит.

Она — причина моих бессонных ночей.

Она — причина моих срывов и спортивных травм в октагоне.

Она — неизлечимая болезнь, что разъедает тело, но я всякий раз с радостью впитываю в себя этот удушающий тело яд.

Когда мне было 15, я впервые увидел жену компаньона моего отца — и пропал.

Это было наваждение, отравление, и самое сильное желание в мире.

Всякий раз, когда я видел её в объятиях другого, мне хотелось сломать ее мужу обе руки.

Но он имел на нее право, а я нет.

Так и сейчас.

Он может держать ее за талию, а я могу только захлебываться в собственном желании обладать ею.

Горло стягивает стекловатой, а затем я чувствую, как к яремной вене прикладывают острый нож.

А Яна, как и всегда, прекрасна. Взгляд с поволокой, ни грамма макияжа, только тонкая черная полоска на верхнем веке, да длиннющие темные ресницы, а губы. Такие губы созданы для того, чтобы целовали и поклонялись им, но…я любуюсь ими как картиной.

Перехватываю ее беглый и испуганный взгляд, и складываю в воображаемую копилку всех ярких моментов с ней.

Волосы волной падают на плечи. Подстриглась. Но она в любом образе сшибает с ног, превращает мозг в кашу.

В любом.

Это выстрел в упор с близкого расстояния.

Пиздец. И черной платье, идеально обтягивающее фигуру, но не создающее блядский эффект.

Твою мать. И ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ С ЭТИМ ВСЕМ?

Я покашливаю, пока поворачиваюсь, врубаю улыбку специально для нее, пытаясь снова выхватить мимолетное внимание, но его больше нет. Она складывает руки перед собой и смотрит куда-угодно, только, млять, не на меня.

Правильно, кто я такой?
Сморчок, малолетка, сын бизнес-партнера ее мужа. А она…просто богиня.

На пальце такое огромное кольцо, что только слепой бы не заметил, как сильно он пытается пометить ее. Сука, мразь.

Мужа ее хочется ушатать о стенку с маминой любимой лепниной, чтобы этот рисунок был выгравирован на роже мудака. Поглубже зашел…

Мне нужна ровно минута, чтобы превратить это щуплое тело в фарш.

—Вечер, — коротко киваю, но намертво цепляюсь в поручень, как будто он меня удержит. Я скорее вырву его с корнями и рассеку мордень мудаку.

—Присоединишься к нам? — отец выходит из столовой, и я растягиваю лыбу еще шире.

Теперь этот вечер не кажется мне нудным и скучным. Теперь я очень хочу присоединиться.

листаем

—Да, обязательно. У нас будут темы для разговора. Не так ли, Яночка?

Моя…богиня вздрагивает и активно кивает, словно от ее ответа зависит ее судьба. Взгляд возвращает мужу и смотрит так, как будто она перед хищником стоит.