Тягучая, торжественная мелодия струилась в кабину «Орла». Классика мне вполне нравилась, но Джордж включал эту песню уже десятый раз подряд, и она начинала откровенно меня раздражать. Я мог бы захлопнуть крышку люка и отсечь посторонние звуки, но сквозь просвет тянулся гофрированный червь вентиляции, обеспечивавший конвекцию воздуха между «Орлом», «Драконом» и лабораторным модулем. Да и требования безопасности запрещали перекрывать пути эвакуации, а я, как-никак, командир и обязан служить примером остальному экипажу.
Надо бы уже это прекращать! Оттолкнувшись от стенки, я выбрался в переходной отсек, представлявший собой недлинный коридор с Т-образным перекрёстком в центре. Он служил узлом, соединявшим «Орёл», «Дракон» и лабораторный модуль между собой в единый межпланетный комплекс «Оркон». «Дракон» находился на противоположном конце коридора. Сквозь открытый люк просматривалось внутреннее убранство кабины, но бортинженера мне обнаружить отсюда не удалось. А проход в лабораторный модуль оказался запертым. На мгновение я напомнил себе, что так делать, в общем-то, тоже нельзя, но затем решил не дёргать Каори по этому поводу. Ей, наверное, осточертело слушать по кругу одно и тоже не меньше чем мне.
Судя по всему, борт-исследователь заметила меня сквозь иллюминатор, так как на подлёте к «Дракону», меня окликнули со спины.
– Что такое, Каори? – я крутанулся в невесомости.
На меня смотрела невысокая женщина с собранными в хост чёрными волосами.
– Хьюстонский Центр управления вышел на связь, – сказала она по-английски с мягким японским акцентом. – Объект снова активизировался. Параметры те же.
Я нахмурился.
– И что сказала Земля?
– Ничего конкретного, они пока ещё советуются с Москвой, – Каори поскребла ногтем указательного пальца по большому. – Мы выходим на окололунную орбиту через двенадцать часов.
В её словах явственно читался вопрос. Выходить на орбиту сближения с Объектом в подобной ситуации – не самая разумная идея. При планировании миссии, предполагалось, что мы попадём в окно между запусками частиц. Объект делал это с периодичностью раз в восемнадцать-двадцать дней. Иногда чуть раньше, иногда чуть позже. Но не спустя четыре дня после предыдущего запуска. И что бы не решила Земля касательно продолжения полёта, спустя двенадцать часов для нас это не будет иметь значения, так как сообщить нам о своём решении они не смогут.
– Если мы попадём под следующий запуск…, – осторожно добавила Каори. – Может стоит выйти на более высокую орбиту?
А теперь меж строк проглядывалось вполне конкретное предложение. Мы могли бы постепенно спускаться к объекту, виток за витком. В таком случае оставалось время, чтобы сбежать с Луны, если вдруг что-то пойдёт не так. Топлива у Оркона хватало, запасы кислорода, воды и прочих ресурсов позволяли продержаться несколько дополнительных дней. Но на Земле в этот момент ждали ответов, причём, как можно скорее, и все прекрасно понимали, что миссия невероятно опасна и является скорее актом отчаяния.
– Ты же не считаешь, что он начнёт отстреливаться, – попытался я отшутиться.
Попытка оказалась неудачной. Каори смотрела так, будто бы считала, что начнёт.
– Если одна такая частица столкнётся с кораблём…
Девушка умолкла, ведь дальнейших пояснений и не требовалось. Мы прекрасно понимали, что произойдёт. Каждый раз новая частица от Объекта вызывала широкий атмосферный ливень в атмосфере Земли. Целый каскад вторичных электронов обрушивался лавиной в том месте, где пролетала частица. Если такое произойдёт внутри корабля, то от электроники останутся лишь угли. От нас тоже останутся угли. Только ещё и радиоактивные.
