Глава 1. Признание.
– Доктор, что со мной?! – Мой голос дрожал, а руки нервно сжались в кулаки. – Я псих или всё-таки убийца?
Кабинет погрузился в тишину, нарушаемую лишь тиканьем часов на стене. Доктор Харви – мужчина лет пятидесяти, с тёмными волосами и строгим лицом сидел в кожаном кресле напротив меня. Его пальцы были сцеплены в замок, а взгляд настороженный и изучающий. Он говорил медленно, не торопясь с выводами, задавая важные вопросы, что подчёркивало его профессионализм и внимание к пациентам.
Кабинет доктора Харви был уютным местом, где всё продумано до мелочей. Стены кабинета выкрашены в спокойные бежевые тона, что создаёт приятную и расслабляющую атмосферу. На стенах висят дипломы, которые показывают его как опытного специалиста, а также картины, которые ему нравятся.
– Вот это я и хочу выяснить. Скажи, что произошло, – спокойно сказал Харви.
– Я не убийца! – воскликнул Рустам.
Его тело вдруг слегка задрожало, будто сквозь него пропустили электрический разряд. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже. Глаза, расширившиеся и почти безумные, на секунду застыли. В них мелькнуло понимание: «Он убил её. Своими руками».
Отчаяние накрыло волной – обжигающей, удушающей. Горло сжалось, и следующий крик вышел уже сдавленным, почти стоном.
– Я же…не хотел…
Он замолчал, уставившись в пустоту. Мысли путались, цепляясь за обрывки воспоминаний, за лица, которые уже не вернуть. В голове роились вопросы, но лишь один прорвался наружу.
– Доктор, вы когда-нибудь любили? – спросил Рустам.
Харви, не поднимая головы от бумаг, усмехнулся.
– Доводилось!
Ответ прозвучал легко, почти небрежно, но в его глазах что-то мелькнуло – на мгновение, прежде чем он снова нахмурился и продолжил писать.
– Нет, нет, доктор, вы меня не понимаете! – голос его сорвался. Рустам вцепился в подлокотники кресла, и его ногти побелели от напряжения. Глаза расширились, наполнились слезами, в них мелькнуло безумие.
– Доктор, такие рождаются раз в сто лет, – тихо сказал он. Его голос прозвучал монотонно и устало.
Рустам сидел, сгорбившись, будто невидимая гиря придавила его к креслу. Глаза были пустыми, совершенно пустыми, как два высохших колодца, в которых больше не отражается небо.
– Раз в сто лет…– снова простонал он.
Доктор видел, что это не метафора. Рустам действительно верил, что уничтожил что-то единственное. Не человека – явление. Чудо. И теперь мир стал беднее, ущербнее, неправильным.
– И как же её звали? – спросил доктор, и в его голосе впервые дрогнула профессиональная отстранённость.
Рустам поднял голову. В его – тех самых, что минуту назад были пустыми глазах, вдруг вспыхнуло что-то живое.
– Её звали Милана, – прошептал он, и улыбнулся. Не той безумной гримасой, что была раньше, а по-настоящему – уголки губ дрогнули, в глазах отразилось что-то тёплое, давно забытое.
И он продолжил:
– Она была прекрасным человеком. Я ведь любил её. Когда мне говорили о чьих-то глазах, об их красоте, у меня возникал вопрос: «Что в них такого?». Может свет, а может быть длина ресниц. Что же в них есть? До тех пор пока не встретил Милану. Не мог понять чувства тех, кто с восхищением говорил о каждом движении любимой. О её голосе, глазах. Но Милана её глаза притягивали к себе словно магнитом, так получалось, что не находил в себе силы отвернуться от неё. Её руки были нежны, взгляд резкий, как удар хлыста, походка смелая, но в то же время грациозная. Она смотрела, не сводя глаз, движения её были такими плавными, что было незаметно, как она приближалась, словно вышедшая на охоту тигрица. Эта девушка сводила меня с ума. Но чем же? Одними этими магнетическими глазами? Нет. Своим характером? Нет. Нет. Своим благородством? Может быть гордостью, смелостью. Чем же ещё, не слишком ли много достоинств, для детдомовской девочки?
