Анника
Целитель должен быть добрым. Целитель должен быть благородным. Целитель должен любить всё живое и даже не очень живое. Целитель должен исцелять по призванию, а не за деньги…
Целитель, Йорг его побери, всем должен!
– Да что же ты, зараза, тяжёлый такой? – выпалила я, в очередной раз остановившись, чтобы отдышаться, и с ненавистью оглянулась.
Самовнушение не особо помогало. Вернее, совсем не помогало, но под все эти «целительские долги» шагалось чуть-чуть бодрее. Если это слово вообще применимо к перемещению по едва-едва улёгшемуся на дороге снегу.
И ладно бы я просто месила ногами белую гадость – за мной на самодельных салазках из пары палок и плаща ехал здоровенный бугай в отключке. И ввиду своего бессознательного состояния не мог оценить ни мой подвиг, ни сыплющиеся на него ругательства.
Ну почему именно мне сегодня выпало сопровождать на практику пятикурсников с факультета боевой магии? Почему не Кьяре, например?
Она по этому медведю тяжеленному третий год сохнет – с восторгом бы в академию доставила, попутно «обесчестив» под ближайшей ёлкой, пока жертва пылких чувств сопротивляться не способна.
А я разве что пнуть могу – для разгону! Хотя вряд ли поможет. Вот если б с горки…
Какой гений, вообще, придумал целителей к боевым отрядам прикреплять для оказания первой помощи? Почему тогда портальщиков заодно не приглашают? Им тоже нужно практиковаться! Будь с нами такой, сейчас бы я уже в лекарском корпусе чай пила, а это недоразумение, умудрившееся покалечиться на простейшем задании, на койке возлежало со всеми удобствами!
Да Йаала с ним, с портальщиком… Магистры же запретный купол на кусок леса поставили – ни тебе левитации, ни ментальных чар, чтобы парочку волков к делу извоза привлечь. Но почему эти боевые бараны предпочли остаться добивать несчастную нежить вместо транспортировки раненого товарища? Она же и так неживая – посидит ещё часок-другой в замёрзшем болоте, подождёт.
А этот, вроде как, их друг, без должной помощи прямиком к Йоргу отправится, о чём я честно и сообщила. Но нет же – салазки они соорудили! Мастера на все руки-крюки! Что б им там поубиваться всем отрядом сегодня! Придурки!
– М-м-м… – простонал раненый.
Или промычал? Да без разницы!
Ободрённая тем, что пациент начал подавать признаки жизни, я побросала палки и склонилась над ним.
– Эй! Люций! – потрясла его за плечо. – Ты как? – спросила, освобождая парня от шарфа, который кто-то из приятелей ему на пол-лица намотал. – Идти сможешь?
Знала, что не сможет, но надежда не нежить – её так просто не добьёшь.
– М-м-м? – совсем с другой интонацией мурлыкнул пострадавший, приоткрыв один глаз. Второй распух и посинел от пропущенного удара. – Анника… – выдохнул бугай, приподнявшись на локтях.
Ну надо же – как меня зовут, запомнил! Зря соседки жаловались, что у него на девичьи имена сплошной провал в памяти.
Наверное, Люций хотел сказать что-то важное. А чтобы я это точно услышала, он потянул меня к себе. Сапожки заскользили по снежной каше, и, не удержав равновесия, я рухнула на бедолагу.
– Йоргов конь! – взвыла, больно ударившись локтем о нос парня. Ну а кто ему злобный лекарь? Не надо было меня дёргать! – Ты что творишь?!
– Пытаюсь не сдохнуть от рук целительницы, – прошипел он, ощупывая нос, из которого пошла кровь.
Ох ты ж! Неудобно-то как.
Я, конечно, от этой лесной «прогулки» не в восторге, но лично Люций-то мне ничего плохого не сделал. Вроде бы… Я и имя-то его знала только потому, что по этому безбашенному типу половина моей группы вздыхала.
Схватив горсть снега, я плюхнула «ледяной компресс» на физиономию пострадавшего, чтобы кровь остановить. Потом вспомнила, что я, вообще-то, лекарь, и, всё ещё лёжа на парне, принялась плести простенькое обезболивающее заклинание, но вдруг почувствовала его руку на своей… кхм… на месте, пониже талии.
