Реймс, Шампань, Франция, 1858 год. Если бы не «Этикет для дам», массивный фолиант, придавивший мои колени, я бы уплыла в небо вслед за моим дорогим Луи, который, надеюсь и молюсь, уже стучится сейчас во врата Рая. Восковой труп передо мной – вовсе не мой Луи, он больше не пахнет ланолином после работы с шерстью. Его губы и щеки подкрашены бальзамировщиком и приобрели гротескное сходство с беспутными девицами из борделя «Дворец Альгамбры».
Мой супруг был простым человеком и, несомненно, предпочел бы, чтобы его нетронутое формалином тело лежало в простом сосновом гробу. Зачем я поддалась на уговоры Рейнара Вольфа? И вот моего Луи забальзамировали и положили в фешенебельный гроб из орехового капа, отделанный бронзой и оловом.
Вольф, банкир и душеприказчик Луи, воззвал к моему чувству общественного долга.
– Мадам Поммери, вы у нас столп общества. Несомненно, весь Реймс ожидает, что вы подтвердите достоинство Луи Поммери как уважаемого промышленника.
Тоже мне – достоинство! Луи размалеван и накачан, как молочный поросенок в ресторане! Не хватает только яблока во рту.
Нашу двухлетнюю дочку я оставила в детской с ее нянькой Люсиль. Не хочу, чтобы она запомнила своего папочку в таком неестественном виде. При мысли об этом я содрогаюсь, и мадам Дюбуа накрывает мои плечи шалью.
– Мерси. – Я легонько хлопаю ее по руке. Она была рядом со мной каждую минуту с тех пор, как я основала при аббатстве Сен-Реми приют для сирот. Другие дамы, помогающие мне в приюте, что-то бубнят про Луи – каким он был порядочным, верным и добрым – ни разу не упомянули, что он провалил шерстяное производство и винодельню. Я раздала им всем по экземпляру «Этикета для дам». Их слова плывут к потолку вместе с дымом от свечек, а мои пальцы трогают и сжимают подарок Луи на мой прошлогодний день рождения, когда мне стукнуло тридцать девять.
Я-то тогда мечтала и надеялась, что это будут холст и краски, а муж подарил мне шатлен, подвеску на пояс с зажимами.
– Все, что тебе требуется, будет висеть у тебя на поясе. – Он демонстрировал каждый предмет с такой гордостью, что я постаралась скрыть свое разочарование. – Наперсток, часы, ножницы и метр для твоего рукоделия, воронка для твоих масел, карандаш, ключ от кладовой, восковая печать и флакончик с ароматическими солями.
Открыв пробку флакончика, я подношу к носу камфору и вдыхаю едкие пары, пахнущие, как бальзамирующая жидкость.
– Пора, мадам Поммери. – Рейнар Вольф надевает на голову баварскую шляпу, которую привез со своей родины.
Мой сын, тезка Луи, сжимает мне руку. Он точная копия отца – нахмуренный лоб и широкие плечи. В мундире военной школы Луи выглядит солидно, но на его верхней губе выступили капельки пота. Все-таки он еще мальчишка в свои семнадцать лет.
