Легенды Странников: Эвелина - Екатерина Ремизова

– Не хочу!

– Ну хватит! Прекрати немедленно!

– А-а-а… не хочу! Не хочу-у-у домой!

Осенняя, промозглая серая ночь опускалась на город. По мокрому шоссе носились автомобили, прорезая вечерний сумрак ближним светом фар. Запоздалые прохожие спешили по своим делам: погода не располагала к долгим прогулкам, а холодный ветер, незаметно подкравшись со спины, так и норовил забраться за воротник. Уличные фонари безучастно взирали на мир пустыми глазницами разбитых плафонов; лишь кое-где круги холодного электрического света выхватывали из темноты щербатые тротуары.

Вдоль дороги размашисто шагала девушка в лёгком пальто-клеш тёмно-синего цвета, с широким ремнём; за собой она тащила хныкающую девочку лет пяти в яркой розовой курточке. Девица близоруко щурилась в неверном свете фонарей, высматривая фарватер в лужах, обойти которые не представлялось возможным. Девочка едва поспевала за провожатой: свободной рукой она прижимала к груди новенький, блестящий красный мяч. Из её кармана торчал хвост целлофанового пакетика с конфетами, хлопая на ветру.

– Глупая! Ты не понимаешь! Я обещала Мишутке! В садике ночью темно и страшно, он ни за что не уснёт без моей сказки! Ни-за-что! – хныкала девочка, жалобно шмыгая носом для пущей убедительности. – Ты злая! Зла-а-а-я!

– Обойдётся без сказки, – раздражённо фыркнула девушка в ответ. – Пусть сказку твоему Мишутке расскажет Кукла с голубыми волосами. Плюшевые медведи, знаешь ли, совсем не привередливые. Не то что капризные маленькие девочки!

Девочка на минуту замолчала, задумавшись, но объяснения старшей подруги её не убедили.

– А вдруг она не умеет? Она же блондинка! Крашеная… Это я ей волосы голубой краской покрасила. Или её сказка не понравится Мишутке?

Девушка закатила глаза, но ничего не ответила. Это был тот самый момент, когда любой довод вызовет дюжину встречных вопросов и грозит бесконечной дискуссией на тему сказочных пристрастий плюшевых медведей. И где только ребёнок наслушался этих баек про блондинок? Уж точно не дома: её мама – блондинка, даром что крашеная, хотя как знать…

– А вдруг… Ой, мой мячик!

Малышка в очередной раз споткнулась. Мяч выскользнул из её рук и, с размаху плюхнувшись в лужу, покатился прочь.

– Растяпа! – в сердцах воскликнула девушка. – Стой, ты куда?!

Подпрыгивая на выбоинах в асфальте, мячик пролетел метров пять и ухнул по лестнице вниз, прямо в перекрытую на ремонт станцию метро. Девочка вырвала руку и, ловко поднырнув под ограждение, побежала за ним. Её спутница помянула недобрым словом рабочих, кое-как перекрывших вход в подземку, и бросилась следом за малышкой.

«Господи, только бы не свалилась в какую-нибудь яму… И не упала с перрона, –  холодея от ужаса, думала незадачливая нянька. – Поймаю – прибью! Нет… Лучше сдам матери, она сама её прибьет!».

В метро царил пугающий полумрак: почти осязаемая тьма распласталась вдоль стен, выглядывала непроглядной чернотой из переходов, словно ждала, когда непрошеная гостья повернётся к ней спиной. Лишь у самого входа, под потолком, тускло мерцали люминесцентные лампы, и то через одну. Проклиная всё на свете, девушка выбежала на перрон, тщетно озираясь по сторонам в поисках несносного ребёнка, но розовой курточки нигде не было видно. На дальнем конце станции, за рельсами, мигала единственная лампа, искрясь и потрескивая, так что в темноте угадывались очертания штабелей плитки, стройматериалов и мусорных куч.

– А ну стоять! – рявкнула она, заметив, наконец девочку. Малышка стояла на коленях на краю, и тянула руку вперёд, как вдруг кувыркнулась вниз, прямо на пути.

Рискуя впотьмах налететь на кучу строительного мусора, девушка рванула на свет: больше всего она боялась, что ветку не перекрыли. Едва не сломав каблук, она приземлилась на рельсы, а девочка, как ни в чем не бывало, весело шагала вперёд по шпалам. Мячик неизвестно как оказался здесь, и теперь малышка, пропустив мимо ушей гневный окрик подруги, смело шла к нему. Стук сердца, словно грохот несущегося на всех парах поезда, громко отдавался в ушах, и лишь усилием воли девушка заставила себя успокоиться и осмотреться – к счастью, и впереди, и позади чернел мёртвый провал тоннеля.