Глава 1: Ледяные Врата Ада
Антарктида не убивала быстро. Она высасывала жизнь по капле, обволакивая ледяным безразличием, превращая надежду в хрупкий кристалл, готовый рассыпаться от первого же отчаяния. Белый Ад. Так назвал этот шельфовый ледник капитан Бен Картер еще до того, как «Прогресс-7» превратился в груду исковерканного металла и погасших огней под миллионами тонн движущегося льда.
Алексей Петров, вцепившись в ледоруб, как в якорь, оглядел своих спутников. Шесть теней на фоне бескрайней, ревущей белизны. Шесть жалких искорок жизни посреди ледяной пустыни, где даже смерть замерзала, не успев упасть. Он, гляциолог, глава экспедиции, которой больше не существовало. Доктор Элис Морган, биолог, ее лицо, обычно оживленное научным азартом, теперь было серой маской усталости и шока, спрятанной за шарфом и обледеневшими очками. Мика Танака, инженер, шагала с упорством автомата, ее взгляд прикован к компас-навигатору, стрелка которого дрожала, как в лихорадке. Лена Войтек, геолог, шла, почти спотыкаясь, ее плечи сгорблены не только под тяжестью рюкзака, но и под гнетом невысказанного ужаса – она первая услышала то в радиошумах перед катастрофой. Профессор Артур Финч, историк, опирался на лыжную палку, каждый его шаг давался с трудом, дыхание хриплое, прерывистое. И капитан Картер, бывший военный, начальник безопасности, теперь – их де-факто проводник в аду. Его лицо, обветренное и жесткое, как скала, было обращено против ветра, глаза щурились, высматривая невидимую угрозу или путь к спасению. Позади них, за плотной завесой снежной крупы, остались только призраки: двое техников, не успевших выбраться из рушащегося сектора «Гамма», и нестерпимая гулкая пустота там, где еще час назад билось сердце передовой науки.
«Прогресс-7» погиб быстро и страшно. Не взрыв, не пожар. Земля – вернее, лед – просто… разверзлась. Сейсмические толчки, которые приборы фиксировали как аномальные, но не критичные, внезапно перешли в чудовищный рокот. Станция, вмороженная в вековой ледник, закачалась, как корабль на гигантской волне. Металл скрежетал и рвался. Стеклянные купола лабораторий рассыпались тысячами осколков, тут же замеченных снегом. И под всем этим – зияющая чернота. Ледник треснул, как скорлупа яйца, и «Прогресс-7» рухнул в разлом, увлекая за собой жизни, надежды, связь с внешним миром. Они выжили чудом, оказавшись на относительно устойчивом краю пропасти, когда основной корпус станции уже исчез в черной бездне. Связь мертва. Транспорт уничтожен или погребен. Запасы – только то, что успели схватить в панике: аварийные рюкзаки с минимумом еды, термосами с чуть теплой водой, инструментами, медикаментами, пара фонарей с умирающими батареями.
И теперь – марш. Марш смерти. Картер вел их на юго-запад, к условной точке, где, по его смутным воспоминаниям со спутниковых снимков, должен был быть склад топлива, заложенный для будущих экспедиций. Их последняя надежда. Шанс дождаться помощи, если кто-то успел получить их последний, обрывочный сигнал бедствия. Шанс, который таял с каждым шагом.
Ветер выл тысячами голосов, швыряя в лица колючие иглы снега. Температура падала стремительно, ртуть в компактном термометре Картера уже давно застыла ниже отметки, которую прибор мог показать. Минус пятьдесят? Шестьдесят? Неважно. Холод пробирал сквозь многослойные термокостюмы, как иглами, сковывал мышцы, затуманивал сознание. Дышать было больно. Воздух обжигал легкие, превращаясь в ледяную крошку на респираторах. Они шли, утопая по колено, а то и по пояс в рыхлом снегу, который ветер тут же наметал снова. Бесконечная, монотонная белизна. Горизонт сливался с небом в сплошную, слепящую муть. Белая мгла. Она лишала перспективы, давила на психику, заставляя сомневаться в собственном движении. Казалось, они топчутся на месте, а ледяная пустыня безразлично наблюдает за их агонией.
