Крёстный - Саша Черникова

– Анна Ивановна, – заглянула в спальню заведующая детским садом Ирина Валерьевна. – Можно вас на минуту?

Как не вовремя! Не все дети ещё уснули, и теперь, будто сговорившись, с любопытством устремили свои милые глазки на дверь, навострив не менее любопытные ушки. Что понадобилось заведующей, если она бесцеремонно врывается сюда в тихий час? Знает же, что потом детей не уложишь?

– Закрываем глазки, дети! – строгим шёпотом сказала я, откладывая книжку со сказками, которую читала им, в сторону. – Я сейчас вернусь, и мы дочитаем историю!

Тихонько выйдя из спальни, я прикрыла дверь и посмотрела на Ирину Валерьевну. На женщине не было лица, что заставило меня разволноваться не на шутку.

Меня увольняют? – первое, что пришло на ум. Увольнения панически боялись все воспитатели сада. Элитное дошкольное учреждение с прекрасными условиями труда и отличными заработными платами. Плюс премии, подарки на все праздники от родителей. Сюда не брали с улицы или по объявлению. Меня саму подруга устроила, впихнула кое-как на своё место, уйдя в декрет. За такую работу зубами держались, не то что руками.

Где я ещё такой садик найду? А дети? Я же к ним уже привязалась?

– Тут такое дело, Аня, – тяжело вздохнула заведующая. – Там из опеки пришли за Лизой Аргандеевой.

– А что случилось? – разволновалась я ещё сильнее, моментально забыв о своём мифическом увольнении.

– Родителей её убили. Бандиты какие-то расстреляли утром машину, в которой они ехали, – нервно ломая пальцы, сообщила мне Ирина Валерьевна. – Родственников у Лизы нет. По крайней мере, никто не объявился на данный момент.

– Господи! – вырвалось у меня. – Какой ужас!

– Сама в шоке, – согласилась женщина. – Ты это… Девочку собери пока. Скажи ей что-нибудь…

– Что?

От мысли, что именно мне придётся сообщить ребёнку о том, что она теперь сирота и её увозят в детский дом, мне стало плохо. Да у меня язык не повернётся вслух такое произнести. Да ни у кого не повернётся, если у него есть сердце.

– Что-нибудь нейтральное, чтобы она не волновалась. Детские истерики нам тут ни к чему, – сказала заведующая, и у меня вырвался вздох облегчения. – Что придумать-то?

Ирина Валерьевна была растеряна не меньше моего. Понятно, что ситуация внештатная. Не каждый день в нашем дошкольном учреждении такое происходит. Да что там говорить, впервые с таким столкнулись.

– Давайте я скажу, что она уже выросла, и её переводят в другой детский сад? – предложила первое, что пришло в голову. – Это менее травматичная новость, чем о потере родителей.

– Годится, – согласилась Ирина Валерьевна. – Я понимаю, что это всё неприятно, но вы уж постарайтесь Лизоньку не расстраивать, Анна Ивановна, – перешла на официальный тон. – Хлебнёт она ещё горя и без нас. Бедная девочка…

С этими словами заведующая вышла из группы, и я вытерла о платье вспотевшие ладони. Всё ещё пребывая в шоке, я стояла некоторое время, уставившись в стену. Мы вроде бы всё обсудили с Ириной Валерьевной, мне оставалось пойти в спальню, собрать Лизу и отвести её в кабинет начальницы.

Так просто.

И невыносимо сложно. Мне казалось, я разревусь прямо сейчас, в эту секунду!

Дети, оставленные без присмотра, ждали меня в спальне, а я не могла сдвинуться с места, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь, как будто это я сама осталась сиротой.

Бедная, бедная Лизонька! Какое горе потерять родителей в таком возрасте!

От мысли, что я больше никогда не увижу эту милую крошку, хотелось умереть. Сердце разрывалось от тревоги и боли за ребёнка, на которого обрушилось такое непомерное горе.

– Привет, пупсик! – раздался рядом со мной порочный мужской шёпот, от которого мурашки побежали по всему телу.

Я вздрогнула от испуга, повернулась на голос и обомлела. В дверях стоял высокий, широкоплечий мужчина, одетый в кожаную куртку. Я так погрузилась в свои невесёлые мысли, что не услышала, как он вошёл.