1
Им не обязательно меня любить
Мое любимое занятие – это, конечно же, портить утро Яну Джуну. Он единственный, кто может поспорить с нашим учителем статистики, который, кстати, прямо сейчас таращится на меня, не веря, что он еще не успел начать урок, а я уже тяну руку.
Ян сидит далеко на первом ряду, его волнистые темные волосы уложены в «помпадур», и, вынуждена признать, смотрится даже не совсем ужасно. Наверняка он бесится и пытается исправить ошибки в домашке, которую нам только что вернули. В этом мы похожи.
Он еще не обернулся. Но обернется.
Я поводила пальцами и даже приподнялась с места, чтобы привлечь внимание учителя. Посмотрев на то, как я дергаюсь, несколько долгих утомительных секунд, угрюмый мистер Гейдж выжимает из себя улыбку. Закрывает глаза и произносит:
– Да, Кавья? Ты хочешь что-то спросить?
От его слов попахивает неладным.
Вокруг раздаются смешки тех, кто уже достаточно проснулся, чтобы позлить меня.
Ян напрягается, с силой распрямляет плечи.
Теперь он весь внимание.
– Вы занизили мне балл за третью задачу, – говорю я. – Я решила ее верно.
Круглые очки мистера Гейджа, кажется, только усиливают его недовольное выражение лица.
– Нет.
Односложное «нет»? Я хлопаю ртом:
– Но я…
– У нас на сегодня очень много материала, можно я начну урок? – Он замер, будто и правда ждет разрешения. Кажется, он с этой фальшивой вежливостью уже не скрывает, что я самая бесячая ученица за всю его историю преподавания z-баллов и х-квадратов.
Рядом за партой моя лучшая подружка Блэр Тайлер пролистывает учебник статистики до конца – до раздела с ответами на нечетные вопросы. Она пододвигает учебник так, что он упирается мне в руку, и тычет черным ногтем с серебристым созвездием в третью задачу.
Конец учебника – он же для нас как любимый «коуч»: там всегда найдутся ответы, но я дважды просмотрела свой тест и решила довериться себе.
Не подняв руки, говорю:
– Мистер Гейдж, я расписала решение. Оно не может быть неправильным. Нельзя ли, пожалуйста, объяснить задачу на доске?
– Вы не с репетитором, мисс Джоши, – отвечает он, не отрываясь от своих записей. – А теперь прошу всех обратить внимание на линейную регрессию на доске.
Заткнул дважды за несколько минут. Рекорд.
Никто уже не смотрит, но лицо у меня горит от стыда и возмущения, которые даже мистер Гейдж не смог потушить.
Никогда еще не встречала учителя настолько категоричного и упертого в своей неправоте. Им не обязательно любить меня, но пусть уважают, когда я права. Готова поспорить, сам он даже не попытался решить задачу и понадеялся на ключи в учебнике.
Паркер Эллис, парень, которого я собираюсь бросить, хихикает позади меня. Я напрягаюсь, ощутив неладное. Он не впервые потешается над моим конфликтом с мистером Гейджем, но впервые так открыто.
Блэр наклоняется, хочет шепнуть что-то на ухо – сиреневые бусинки на кончиках ее пшеничных косичек стукаются друг о друга.
– Да фиг с ним. Это всего одна задачка, выкинь из головы.
Я смиряю ее взглядом. Мы знакомы уже… сколько лет?
– Ты не выкинешь, да? – вздыхает она.
Я заново решаю задачу, звук карандаша по бумаге сливается с шумом еще двадцати девяти карандашей, которые пытаются успеть за пояснениями мистера Гейджа.
– А у тебя что получилось? – вполголоса спрашиваю я.
Блэр исподтишка смотрит на учителя и говорит:
– То же, что у тебя, но я заглянула в учебник и изменила ответ.
– Зачем ты это сделала? Ты ведь правильно все написала!
– То есть как ты? – Она кивает на перечеркнутый красным третий вопрос. – Кавс, это всего один балл. У тебя все равно пятерка за тест. Даже если ты права, а он ошибается, и учебник тоже, и ученики в сотнях школ, которые учатся по этому учебнику, ошибаются, все равно не стоит спорить из-за какого-то балла.
