Король боли - Ашира Хаан

Глис оказался слишком хорош.
С самого начала, когда только разогревал меня жадными поцелуями, настолько яростно-страстными, что волей-неволей и я втянулась в его горячее нетерпение, отозвалась и сама загорелась не хуже.
До самого конца, когда я, зацелованная, залюбленная, задыхающаяся от мурашек, полностью отдала ему власть над собой. И сделала это зря.

Про Глиса рассказывали, что он иногда срывается, выпуская настоящего бешеного зверя. Что он странный. И жестокий.
Вот это все мне было не по вкусу совершенно.
Не мой тип.
Я больше любила нежность, как ни странно это озвучивать в нашей компании извращенцев. Впрочем, разве среди любителей странностей и боли любить нежность — не особое извращение?
Тогда я на своем месте.
В общем, я думала, что все будет нормально. Сейчас Глис меня придушит, шлепнет посильнее — и все будет окей, возбуждение схлынет, и я в безопасности.
Но что-то такое он сделал: провел ногтями по бедру, оставляя красноватые следы, прикусил мою нижнюю губу и толкнулся внутрь длинно и сладко — и меня вдруг накрыло. Неумолимо, неостановимо, горячо.
Ну, твою мать, мальчик!
Онемели пальцы ног, горячая кровь пробежала от низа живота во все стороны, как по сотням бикфордовых шнуров, и все они сошлись в одной точке в голове, где произошел беззвучный, немой взрыв.
Бум!
Мое тело осталось выгибаться и дрожать в этих слишком умелых руках слишком красивого мужчины…
А я…

Шла в тумане.
Как и всегда, я была в кружевной черной маске, сетчатых чулках и на двенадцатисантиметровых каблуках. Латексное короткое платье с молнией от самой нижней точки декольте до подола едва прикрывало задницу.
Все как в тот день.

Словно Он запомнил меня такой, зафиксировал намертво даже в этом изменчивом тумане.
Мне и тогда-то было некомфортно в подобном наряде, и я передвигалась от кресла до кресла, первым делом при входе в комнату разыскивая взглядом место, куда можно присесть. И заодно не засветить все под платьем, не дать разъехаться молнии.
Дикий дискомфорт. И холод. Холод в том особняке должен был меня насторожить.
Возвращаться раз за разом в такое состояние то еще удовольствие. Удар после взрыва наслаждения.
Холодной волной в лицо. Горько-соленой, как море.
Он появился неожиданно, соткался из тумана прямо рядом со мной.
Так близко. Два шага между нами.
Длинные светлые волосы, прямой тонкий нос, упрямо сжатые губы.
И пугающие меня черные кожаные перчатки.
Шагнул ко мне в упор, держа в руке тонкий стек. Полностью обнаженный, если не считать этих перчаток.
Его глаза вспыхнули, губы искривились:
— Ты!
— Нет, честно не я. Злая сестра-близнец.
Метнулся стек, но вместо хлесткого удара по коже растеклось медленное ласковое касание.
Злой взгляд сощуренных глаз обжег кожу.
— Опять сбежала от меня, да?
— Конечно.
— Я все равно тебя найду.
— Зачем?
— Выпьем чаю… поговорим.

Жуть разбежалась ледяными мурашками по телу. Такие обещания от злых блондинов в черных перчатках и со стеками — они звучат слишком привлекательно, чтобы можно было отказаться.
— Обязательно поговорим! Обязательно, — оскалилась я. — Когда-нибудь.
Раньше такие мужчины мне очень нравились. А уж Его портреты я и вовсе готова была облизывать.
Но постепенно узнавала о Нем все больше…
— Сейчас! — пальцы почти достали мое запястье, но я уже нащупала в тумане дверную ручку.

Это для меня здесь всегда туман, а Он что-то видит… ту комнату, где находится? Он часто обходит препятствия, невидимые для меня, иногда садится прямо на выступающий из тумана стул. А если есть стулья, должны быть и двери.
Я люблю двери. Нет, не так, как можно было бы подумать.
Таких извращенцев даже я не знаю.
Все, что меня интересует в дверях — распахнуть и с облегчением вывалиться на влажные простыни в гостиничном номере, где Глис уже хлопочет вокруг.