Пролог: «Тени Красной Планеты»
Марс не прощает ошибок. Его пески, острые как бритва, за столетия сгрызли броню десятка баз. Его ветра, пропитанные железной пылью, выли песнями забытых богов. Но люди всё равно пришли – с мечтами о втором Эдеме, с имплантами в висках и кодом «Гармонии» в жилах.
Колония «Новый Рассвет» стала их ковчегом. Под треснувшим куполом, похожим на панцирь гигантской черепахи, они выращивали яблони из геномодифицированных спор и верили, что Деймос – всего лишь безжизненный спутник. Пока однажды утром девочка с номером вместо имени не нашла в пещерах то, что перечёркивало все их истины.
Артефакт был похож на кристалл, но светился изнутри, как глаз спящего зверя. На его грани кто-то вырезал спираль – тот самый символ, что позже появится на стенах оранжереи, в дневниках пропавших учёных и даже в узорах инея на шлемах погибших.
«Кеплер-317», – прошептала девочка, не зная, откуда взялись эти слова. А через час её NeuroHive выдал первую ошибку: «Память повреждена. Загрузка протокола “Сад”…»
Той же ночью с Деймоса пришёл сигнал. Не цифровой, а живой – волна частотой 11.10 ГГц, от которой взорвались мониторы и заплакали дети. На экранах, покрытых статикой, мелькнуло лицо: женщина с сапфировыми глазами и четырьмя руками, обнимающая скелет в скафандре. Колонисты стёрли запись, но фраза ушла в эфир, как вирус:
«Они вернутся. И вы станете мостом».
С тех пор в «Новом Рассвете» начали исчезать люди. Сначала техники, потом дети. На стенах появлялись граффити: «Деймос наблюдает», «Синдром Кеплера – это пробуждение». А в глубине бункера, где когда-то хранились ядерные отходы, забилось чужое сердце…
Но главная тайна ждала в песках. Там, под слоем ржавой пыли, лежал диск с надписью: «Лашурант. Последняя запись. 01.01.0001». Его нашли через год, когда колония уже была обречена. И когда Лира Мэн, техник с украденными воспоминаниями, впервые услышала в своём импланте смех…
Часть I: Синдром ложного солнца
Глава 1: Тень в скафандре
Марс встретил Лиру Мэн песчаным вихрем. Её скафандр, собранный из модулей «Заслон», выдержал удар – броня, разработанная для экстремальных условий, гудела, но не треснула. «Спасибо, ребята», – мысленно поблагодарила Лира неизвестных инженеров.
Даже воздух, который она вдыхала, пах металлом и статикой. Лира прижала ладонь к виску – имплант NeuroHive, вживлённый три года назад, горел, как раскалённая игла. «Синдром адаптации», – говорили врачи. Враньё. Она знала, что это не адаптация.
«Когда-нибудь мы увидим Землю?» – Зак склонился над панелью управления, его пальцы в масляных перчатках дрожали от усталости.
Лира фыркнула, поправляя провод в гидропонной системе: «Только если выживем. А с такими глюками…»
Он обернулся, улыбка скользнула под забралом шлема: «Эй, Мэн, не теряй надежду. Там ведь океаны, леса…»
«И кислотные дожди, и руины. Спасибо, не надо», – она дёрнула рычаг, и установка взвыла.
«Мечтать не вредно», – Зак швырнул гаечный ключ в угол. «Представь: зелёное небо, запах дождя…»
«Перестань. Мы здесь, чтобы не сдохнуть. Мечты – для слабаков».
Но теперь, глядя на его пустой скафандр в оранжерее, она жалела, что не дала ему договорить.
Колония «Новый Рассвет» раскинулась под куполом, похожим на треснувшую луковицу. Баки с водой, ржавые трубы, бараки из спрессованного реголита. Над входом в жилой сектор висел постер XXII века: «Дюна: Ренессанс». Кто-то зачеркнул лицо героя и написал маркером: «Деймос видит тебя». Лира остановилась, всматриваясь в кривые буквы. Вчера этого не было. Или было?
«Что со мной будет, если NeuroHive сожрёт последние воспоминания? – Она сжала кулаки, чувствуя, как кристалл в кармане скафандра излучает лёгкое тепло. –
