Кавказский хищник. Хорошая девочка станет плохой - Иман Кальби

- Вы же понимаете, что это похищение?!

Кавказец начинает гортанно хохотать. Ему сейчас очень весело и смешно.

-А ты у нас прям кавказская пленница…

Хватает за затылок, резко фиксирует. Черты его лица становятся жесткими, хищными. Я перестаю дышать.

-Ты правда, мелкая дрянь, решила, что можешь вот так унизить меня перед всем институтом- и тебе за это ничего не будет?! За свой рамс придется ответить, киска… Чтобы бесстыжие глаза не были такими дерзкими… Научилась держать их на земле, а не смотреть на мужчину как равная…

-Пустите…- говорю, тяжело дыша. – Это противозаконно… Что… что вы собрались делать?- голос дрожит, хоть я храбрюсь из последних сил.

Этому беспредельщику наплевать на любой закон…

- Догадайся,- шепчет хрипло, вжимая в меня свое каменное тело,- поставлю тебя на колени, киска… Научу быть покорной…

-Не научишь… Никогда…- в уголках глаз собираются слезы. Но это слезы не поражения, а силы. Ему меня не сломать… Не дождется…

В тот день я могла поклясться кровью, что этому мужчине, которого я теперь ненавидела всеми фибрами души, не удастся поставить меня на колени…

Но кто я перед злой улыбкой судьбы, которая сделает так, что в один прекрасный день я сама опущусь перед ним на колени. Добровольно…

А он поднимет меня так высоко, что у любой бы закружилась голова.

И закружилась…

Наша болезненная страсть была вопреки.

Вопреки разным статусам, традициям его семьи, условностям общества, в котором он рос…

Мы были не пара друг другу.

Из разных миров.

Из разных социальных слоев.

С разными статусами.

Вторая жена: 5COlBQKu

Но черт возьми, когда он смотрел глубоко мне в душу своим орлиным черным взглядом, выжимая педаль газа на максимум- и моя спина вжималась в спинку его суперкара, я чувствовала себя самой счастливой на свете.

Только… Сколько было отведено этому счастью…

Я уже устала кричать и брыкаться. Голос сорван, горло саднит, пальцы ломит от того, с какой яростью я впиваюсь в обивку багажника. Здесь внутри почти ничего нет- разве только аптечка и маленький огнетушитель, при каждом повороте больно утыкающийся мне в ногу. Воздух спертый. Тело затекло и словно бы одеревенело. Не знаю, сколько я здесь нахожусь, но едем мы точно не менее сорока минут.

Точно, за город. И зачем только я влезла в эту историю… Я ведь нормальная хорошая девочка… Только есть у меня один недостаток… Вечно я со своей правдой-маткой нарываюсь на неприятности, вечно ложусь грудью на амбразуру за пресловутые правду и справедливость. Мне кажется, я даже этот мажорный вуз для поступления выбрала именно для того, чтобы доказать людям, что и простые смертные могут учиться в Институте международных отношений, если они умные и талантливые… Короче, Ленин бы точно принял меня в свою команду, но он лежит в Мавзолее, на Красной площади, а я, судя по всему, на всей скорости еду всё дальше и дальше от центра Москвы в сторону необъятных изумрудных кущ области…

Машина, наконец, замедляет ход, а через какое-то время и вовсе тормозит. Это явно не остановка на светофоре, потому что двигатель глушат, дверь хлопает, а спустя минуту открывается и багажник.

Я моргаю, на автомате в жесте самозащиты выставляя руку перед лицом. Слышу смешки и мужские голоса, которые сливаются в моем панически спазмирующем мозге в единый гул.

Но взгляд все же удается сфокусировать, приморгавшись. Надо мной нависает, всё еще удерживая руки на машине, до боли знакомый громила, которого бы я, честно говоря, мечтала никогда больше не встречать, но… злой рок судьбы распорядился иначе… Бородатый кавказецоглядывает меня со смесью усмешки и интереса.