ИЗМЕНА. Развожусь! - Евдокия Гуляева

Я вынырнула из темноты так же внезапно, как и рухнула в неё.

Первые мгновения даже не понимаю, что я в сознании. Однако яркий дневной свет ослепляет.

Я тяжело дышу, словно пробежала стометровку на пределе человеческих возможностей. Голова кружится, меня сильно мутит, тело болит так, словно по мне проехался асфальтоукладчик, – все признаки того, что я совершенно точно жива, а это уже неплохо, с учётом того, что я помню.

Меня сбила машина. И это всё. Ах да… Ещё, что зовут меня – Полина Александровна Лаврина.

Нарастающая паника раскачивает сердце так, что оно бьёт о грудную клетку. Я резко сажусь на кровати и прижимаю руки к лицу, ощупывая. Вроде бы всё так.

Где я? Озираюсь по сторонам. В комнате… В спальне. Своей? Нет.

Всё вокруг дорого-богато, но не моё. Вот окно другое, портьеры и шкаф, постельное бельё и… Не суть. Всё здесь чужое. Абсолютно.

– Слава Богу! Полина Александровна, вы пришли в себя!

Я поворачиваюсь к двери на взволнованный женский голос. Однако, из-за сильнейшего эмоционального потрясения далеко не сразу могу сфокусироваться на девушке в форменном строгом платье обслуги.

– Где я?

Она подходит, заботливо поправляет на мне одеяло и привычным жестом взбивает подушку, но услышав мой вопрос непонимающе сводит брови к переносице; через секунду её озабоченное лицо принимает выражение щемящей сочувствующей жалости.

– Кто ты? – сбито спрашиваю я. От частого дыхания горло пересохло и язык прилипает к небу, не слушается: – Почему я в чужой спальне?

– Полина Александровна, что вы такое говорите! Я Ольга, ваша личная помощница и прислуживаю вам уже три года. Вы в своей комнате. Вас привезли сюда из больницы, после полного обследования. А до этого вас чуть не сбила машина. Хорошо, что обошлось испугом и ушибом. Но если вам плохо, то я позову врача…

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Тяжело сглатываю и пытаюсь решить, что делать дальше.

– Отец. – До меня наконец-то доходит: – Пожалуйста, позови Александра Викторовича.

– Наверное, я могу ему позвонить.

– Ты не знаешь дома ли он?

– Я не могу этого знать. Скорее всего он на работе. Вы же знаете, что ваш отец всегда очень занят. Хотя… Если вы считаете… – Она набирает в лёгкие побольше воздуха и взволнованно выдыхает: – Полина Александровна, вы меня пугаете! Позвольте, я всё-таки позову врача. Мне кажется, что вы ударились головой гораздо сильнее, чем он считает. Пусть ещё раз вас осмотрит, – заявляет она, как само собой разумеющееся, так будто уже диагноз ставит. Хмыкает и прибавляет: – Откуда мне знать дома ли ваш отец, если он живёт у себя, а вы в доме мужа?!

– К-кого? – опешила я. – Мужа?

Моя правая рука интуитивно взмывает вверх, и я во все глаза смотрю на обручальное кольцо Cartier, что украшает мой тоненький безымянный палец.

Это ужасное чувство – незнание. Словно я сама для себя незнакомка, будто некий секрет, скрытый от меня, но почему? Почему я не могу вспомнить? Что-то оказалось настолько травмирующим, что я просто заблокировала воспоминания, люди ведь делают так, правда? Забывают ужасные события… И если помню себя, родителей и даже интерьер собственной спальни в мельчайших деталях, то почему я забыла именно то, что я замужем?

– Не помните?! Вы Полина Александровна Бессонова, а ваш муж – Игорь Ильич. Вы женаты вот уже три года и переехали к нему сюда сразу после свадьбы.

Мне хочется разреветься. Не помню.

Про Игоря Бессонова я, конечно, слышала. А кто в столице не слышал?!

Нет, не потому что я искала информацию о нём, а потому что эти статьи в глянцах нельзя было не заметить. Как и его фотографии. Лет с восемнадцати я все журналы с ним зачитала-затёрла до дыр. Есть люди, которые создают вокруг себя вполне определенную ауру – магнитное поле, которое взаимодействует с окружающими (притягивает или отталкивает некоторых из них), этакая невидимая воронка соблазна. К таким людям невольно обращены все взгляды, их голос заставляет волоски на теле встать дыбом, а мимика и харизма, вынуждает юное девичье сердце пропускать по удару.