Измена. Подруга дочери - Ирина Манаева (Dulsinta)

- Это же Катя?! – смотрю испуганно на обнажённую девушку в объятьях моего мужа. Узнать подругу дочери в таком виде удаётся с трудом. Я же помню её ребёнком. Маленькую с тонкими мышиными косичками. Без груди. А сейчас ненароком мелькнула молодая и налитая. Такие только с силиконом и бывают.

- Лёля, выйди! – пытается муж прикрыть свою наготу. Хватает первое, что попалось под руку – мягкую розовую подушку, которую я так люблю. И прямо на причинное место. – Или хотя бы отвернись!

Буравлю взглядом вещь, которую теперь придётся выбросить, сглатывая сухость во рту. А сердце бьётся в груди, как припадочное.

Хотя бы отвернуться… Между тем гости в столовой собрались, чтобы праздновать два юбилея: мой и дату нашей свадьбы. Тридцать, мать его, лет.

- Тебя стучать не учили? – муж бросает на меня грозный взгляд, словно это я нарушила все правила приличия. Всегда считал, что лучшая защита – нападение.

- А тебя не учили не спать с подругами нашей дочери? - парирую, переводя взгляд на Катю. Только что восседавшая голышом на чужом муже и отце, она прикрывается простынёй. Хотелось бы сказать стыдливо, только подбородок остриём торчит в мою сторону, не желая опускаться вниз. Наглость молодости. Такое чувство, что это я перед ней в чём-то виновата.

Пытаюсь решить, что делать: уйти и сделать вид, что ничего не произошло, или устроить скандал прямо здесь. Воздуха не хватает, словно горло сдавило железным обручем.

Всё будто не со мной. Словно я в кошмарном мне, только нет же: на самом деле вижу этих двоих: Аполлона и гетеру.

- В следующий раз вешай табличку: Не входить. Изменяю жене.

Снизу слышится еле различимый смех, и я понимаю: любовники настолько были поглощены друг другом, что не заметили нашего появления. Впрочем, комната довольно отдалена.

- У тебя гости? – удивлённо интересуется Штоллер.

- Сюрприз, - развожу руки в стороны. - А вообще не у меня. У нас гости, дорогой, - намеренно выделяю последнее слово. – Даже два повода. Только тут у тебя куда веселее, даже телефон отключил. Интересно, что они подумают, если узнают, чем занят хозяин дома?

- Не смей устраивать сцену, Лёля, - холодно отвечает, хмуря брови. - Это ни к чему хорошему не приведёт.

- Сцену? — едва сдерживаю сарказм. Говорю довольно спокойно, а внутри так колотит, мама не горюй. — Думаешь, это я устраиваю сцену? После того, как застала тебя с подругой нашей дочери в собственной спальне?

- Лёля, нам нужно поговорить наедине. Обсудить сложившуюся ситуацию.

- Вообще не понимаю, какого чёрта я тут ещё с тобой вообще стою, - горько качаю головой.

- Может, мне уйти? – негромко шепчет любовнику Катя, глядя ему преданно в глаза. Хороша парочка: гусь да гагарочка.

- Теперь ты решила проявить тактичность? - смотрю на неё с презрением. - Поздновато. Кстати, у него сердце больное. Вот так мужика загоняешь - и на тебе скончается.

Не кричу. Без эмоций, будто вынули их, а внутри пустота и чернота, которую я так пыталась чем-то закрыть эти годы.

- Лёля! – рычит Серёжа, поднимаясь с места. Браво расправляет плечи. Этакий орёл. Седина мерцает не только в бороде, на груди всё снегом припорошено. Жалобы на мужское здоровье оказались ложью. Выходит, всё лечится. Главное – подобрать нужное лекарство. С третьим силиконовым размером, который, небось, сам же и оплатил.

Только сейчас вспоминаю о портрете: Я поставила Полю на свою тумбочку, чтобы она была всегда рядом. Он лежит снимком вниз.

- Мешала, да? – криво усмехаюсь, чувствуя, что мои силы кончились именно сейчас, и приваливаюсь к дверному косяку.

Дорогие мои девочки. Ну и мальчики, если таковые забрели на страницы новой истории. Ваша поддержка много для меня значит. Огромная благодарность всем, кто переживает за героев так же, как я. Всем, кто готов поделиться мыслями по поводу повествования. Всем, кто до сих пор со мной, потому что именно благодаря вам истории оживают...