Истинная для дракона-гладиатора. Кровь арены - Элли Лартер, Кассандра Ким

Сегодня – день моей смерти.

Меня казнят на арене Мори – самой большой арене Ардана.

Вместе с другими рабами, приговоренными к той же участи, я еду в столицу в большой плетеной повозке. Мужчины и женщины разговаривают между собой вполголоса, а я только слушаю и дрожу от ужаса.

– Церемониться не станут, – уверенно говорит мужчина с темно-пепельными глазами и такой же болезненно-пепельной кожей. Наверное, как и я сама, он долгое время работал на руднике. – Просто поставят на колени, и какой-нибудь боец пройдется вдоль линии с мечом, сшибая головы...

– Слишком просто, – возражает ему другой мужчина, помоложе. – Все-таки день рождения патера Мэгли. Нужно зрелище! Выведут нас на арену – а потом голодного льва натравят... То-то будет горожанам веселье!

– А может, и вовсе к артахесисам отправят! – заявляет третий.

Последнее предположение заставляет меня нервно проглотить слюну, почувствовав ледяные мурашки вдоль позвоночника.

Конечно, я много раз слышала, что в центре арены Мори находится большой каменный люк, открывающий вход в глубокую шахту.

Там, на самом дне темной бездны, обитают жуткие твари, чья кровь – смертельный яд для всего живого.

Артахесисы не выносят света – ни солнечного, ни лунного, – они живут глубоко под землей, и это – благословение для всех нас. Но если все же попасть в их цепкие когти – дороги назад не будет... Ни для кого... Никогда... Растерзают, оставив одни только досуха обглоданные кости.

На рудниках Арсанары, где я провела три года, тоже была такая шахта, и время от времени артахесисам отдавали непокорных и провинившихся рабов...

А теперь и меня, возможно, ждет такая участь.

Мои руки и ноги скованы железными кандалами, и все мы – каждый раб и каждая рабыня, – соединены между собой тяжелыми цепями.

Цепи натирают наши запястья и щиколотки до крови, но никто не жалуется, точно зная, что ответом на любую жалобу будут удары кнута.

Мы едем уже больше суток, без еды и воды, днем – под палящим солнцем, ночью – под проливными дождями, и чем ближе становится величественная и грозная столица, тем меньше у нас сил и надежды.

Нас – двадцать человек. Кто-то с рудников, кто-то с конюшен, кто-то с полей, кто-то с виноградников... Каждый – в чем-то виноват. И каждый будет казнен на потеху публике в шестьдесят пятый день рождения патера Мэгли.

Когда нас привозят к арене Мори, закатное солнце уже начинает золотить покатые столичные крыши. Еще с улицы слышны овации и крики толпы: празднество в самом разгаре, на арене выступают танцоры, акробаты, жонглеры и дрессировщики... Пока – никакой крови.

Но я знаю, что будет дальше. Черту между детскими и взрослыми развлечениями проведет кровавая казнь. А потом начнутся гладиаторские бои.

Нас начинают выгружать из повозки. Уставшие, измученные, с затекшими телами, с окровавленными руками и ногами, мы поочередно выбираемся наружу, звеня цепями.

Мои босые ноги с наслаждением касаются нагретой солнцем земли и травы с выпавшей вечерней росой. Я замираю, точно зная, что это – последний шанс почувствовать на коже касание ласкового ветра...

– Чего встала?! – рыкает на меня стражник и подгоняет кнутом. – Ты всех задерживаешь, рабыня! Пошла, пошла!

Нас заводят внутрь.

Под трибунами арены – извилистые лабиринты служебных помещений. Именно здесь хранят оружие, запирают в клетки диких зверей, сваливают тела поверженных бойцов, прежде чем отправить в крематорий.

С потолков здесь свисают железные каркасы для факелов. Полумрак, холодно, сыро, пахнет потом и кровью. Время от времени с потолка что-то сыпется, а деревянные доски дрожат: прямо над нами – трибуны и зрители.

Нас выстраивают вдоль стены и приказывают ждать.

Я устраиваюсь в самом углу, принимая неизбежное. Пожалуй, смерть станет для меня избавлением. Я три года работала на рудниках Арсанары, три года надеялась вернуться домой, к родителям и младшей сестре... Но со временем стало ясно: никто меня не отпустит. Я уже никогда не стану вновь свободной арданкой. Из рабства только одна дорога – в могилу.