Исповедь солдата - Алексей Игнатов

Безудержная сила выжить рвёт моё сердце,

Безудержная сила выжить сжимает голову в тиски,

Безудержная сила выжить выматывает душу,

Безудержная сила выжить, не уходи.

Мне без тебя не выжить, ты силы мне экономишь,

Адреналин зашкаливает в сто крат,

Свои эмоции я заберу с собою

Для убежденья, что я выживший солдат…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

День выдался пасмурным, да и понятно, почему: на дворе – середина ноября, 15-е число. Оно было так далеко, но наступило так быстро…

Я всё лето работал и отдыхал в поселке Солотча и, честно говоря, служить в армии не собирался. Многие мои друзья уже «откосили» либо скрываются от службы в армии, да и я особо не торопился. Но, хорошо подумав, я решил, что служить надо: «А то как потом деду и отцу в глаза смотреть буду?» К тому же после выхода указа президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина срок службы уменьшился на 6 месяцев. И полтора года наверняка пролетят незаметно, мне будет даже полезно. Да и мой лучший друг Серёга к тому времени уже прослужил полгода. И я начал психологически готовить себя к большим трудностям: стать солдатом и служить, как полагается, в рядах российской армии. Я поехал в военкомат, где получил повестку на 15 ноября.

…«Вставайте, Алёша», – сказала нам мама. Сразу мы встать не могли, да и не хотели, так как это было последнее утро, проведенное вместе. Из объятий Светы мне не хотелось уходить. Мы познакомились в Солотче. Вместе работали в баре: она официанткой, а я охранником. Она стала близка мне как в духовном, так и в физическом плане. Светка была опытной девушкой, старше меня на целых 10 лет. Но разницу я не замечал, так сильно её аппетитные формы манили 18-летнего юнца: она делала со мной всё, что позволял представить мой молодой извращённый ум.

Последний утренний секс зарядил меня на следующие полтора года. Я встал, умылся – завтрак уже был на столе.

Мама достала из холодильника начатую бутылку водки и поставила её на стол. Ужасно раскалывалась голова – то ли от похмелья, то ли от того, что мало поспал. Подумал, что пить не смогу, но в такой безвыходной ситуации я всё-таки выпил стопку, закусил огурцом и колбасной нарезкой, оставшейся после проводов в армию. С отцом ещё выпили, покушали – наверное, жор напал, не иначе…

Мамка со Светкой смотрели на меня как на маленького ребенка – так жалостливо, что самому захотелось плакать. Отец сидел рядом и поучал, как нужно себя вести и давать сдачу, а я его не слушал, только пил водку и закусывал. Думал об одном: к 9 часам я должен приехать в призывной пункт, ведь гулять на гражданке мне оставалось совсем немного. Удивительно, но я почему-то не переживал и не нервничал, на душе была просто пустота, и всё.

После утреннего похмелья я оделся. Для меня уже было приготовлено модное спортивное трико с нашивкой «Montana», с зелено-красными лампасами, и легкая фуфайка.

Проводы были в один день с Геной Крючковым. Мы с ним учились в одном классе, призвали нас в одну команду (220-ую), да ещё и жили мы в одном подъезде. Вместе с нами был и весь наш дружный пацанский школьный класс.

В 08:30 к нам подошли друзья. Мы выпили, присели на дорожку и шумной гурьбой поехали в военкомат. Ехали в автобусе, пели песни, пили водку. Было весело и шумно. Мы мечтали о спокойной службе, и дедовщина, о которой в то время много говорили, казалась нам «по барабану». Но всё оказалось совершенно по-другому. В военкомат всех нас, призывников, запустили и больше оттуда не выпустили, а родственники и друзья остались за большим забором. Нас было около 40 человек: одни шатались по казарме, другие втихую выпивали.

Мы с Генкой решили перелезть через забор и метнуться на волю за водкой для поднятия себе настроения. Хорошо, что для этого была лазейка. После десятиминутной самоволки мы зашли в казарму с двумя пузырями и спрятали их в пакеты. В отдельной комнате сидел фотограф, который делал снимки за 50 рублей и надевал на всех камуфляжную форму и зеленые береты. Очередь была огромная, и мы попались на эту удочку. Нам обещали выслать фотографии, но ни родители, ни я не получили их – вероятно, пленки в фотоаппарате просто-напросто не было.