Майское солнце уже хорошо согревало, поэтому я расположилась прямо на траве, подставив ему лицо. Закрыв глаза, я наслаждалась пением птиц и шелестом листвы.
Я часто приходила сюда, чтобы освободить свою голову от ненужных, угнетающих мыслей. В окружении природы, сидя на этом холме и глядя на город сверху, я чувствовала себя гораздо лучше, спокойнее, живее.
Тёплый ветер растрепал мне волосы. Но это совершенно неважно.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…
– Анна! Анна! – прервал мою идиллию голос, – Так и знал, что ты здесь!
Я даже не стала открывать глаза. Приближающиеся шаги принадлежали хорошо знакомому мне человеку.
– Чего тебе, Том? – наконец удосужилась я посмотреть на него, – Не видишь, я занята?
– Но ты ведь… сидишь, – непонимающе промямлил он, заставив меня фыркнуть от такой глупости.
– Чего тебе? – вторила я.
– Моего папу бросили в темницу, – с огромной тревогой в голосе сказал Том.
– Что на сей раз Его Величеству не понравилось? – я встала с земли, отряхнулась, расправила одежду и заправила волосы за уши.
– Он недостаточно низко поклонился, когда король проезжал мимо.
– Не смей при мне называть этого сопляка «королём». Наш король умер больше года назад.
– Ты поможешь? – Том грустно посмотрел мне в глаза.
– Разве у меня есть выбор? – улыбнулась я, потрепав его по волосам.
В этот момент в его карих глазах читались благодарность и надежда.
– Спасибо, Анна!
Пока мы шли по тонкой тропинке, ведущей в город, вниз с холма, я обдумывала план по спасению отца Томаса. Он был местным фермером с небольшим хозяйством. Дядюшка Джон, как он просил себя называть, обладал самым добрым сердцем из всех, кого мне приходилось встречать.
Жили мы бедно, а дядюшка Джон никогда не жалел для нас еды. То молоком угостит, то с утра пораньше Том прибегал с буханкой ещё горячего хлеба. И они никогда ничего не просили взамен.
Поэтому, узнав, что так называемый «король» и до него добрался, я ни секунды не раздумывала, чтобы помочь.
– Томас! – я вдруг остановилась, как вкопанная, увидев его руки. – Ты опять воровал краски у королевского художника?! Ты хотя бы понимаешь, что тебе за это грозит, если тебя поймают?
– А как я стану великим художником, если у меня не будет красок? – со всей серьёзностью ответил Том, – А королевскому художнику надо меньше обхаживать местных женщин и больше работать над пейзажем, – он пожал плечами.
Рисовал Том действительно прекрасно, такого таланта ещё поискать надо. Немного практики, и его бы точно могли взять в подчинение короля. А денег на краски у его семьи, конечно же, не было. Приближаясь к дворцу, я повторила про себя план, сказав Тому просто молча быть рядом.
У главных ворот стояло два гвардейца. Я уверенно подошла к одному из них.
– Чего вам, малявки? – посмотрел он на нас сверху вниз.
– Вообще-то, нам по четырнадцать! И нам нужно войти.
Гвардеец громко рассмеялся. Второй его подхватил.
– Пошли вон отсюда, пока мы вас в темницу не бросили!
– Нам как раз туда и надо, – мой голос был непоколебим.
– Больше повторять не буду, пошли вон!
– Чего ты с ними сюсюкаешься? – вмешался второй гвардеец.
Затем он свистнул, к нему тут же подошёл невысокий грузный солдат.
– Брось их в темницу, пусть посидят, подумают над своим поведением. А король уж сам пусть решает, что с ними потом делать.
Он подошёл к нам, не церемонясь взял нас обоих за предплечья, крепко сжав руки, и поволок по двору.
– Вот же грубиян! – возмущалась я, стараясь сдержать смех. – У вас тут все такие невоспитанные?
Солдат молча дотащил нас до темницы, отпёр её ключом и с силой толкнул прямо на пол. Я разбила колени и поцарапала ладони.
– Это ещё кто такие? – поинтересовался гвардеец, который охранял темницу.
