Говорят, под Новый год… - Татьяна Ма

– Да не эту, – в отчаянии взмахивает руками Лена, – а вон ту. Ту!

– Эту, что ли? – вопросительно смотрит на нее муж.

– Ну, наконец-то сообразил!

– Так бы сразу и сказала – коробку из-под мультиварки, – ворчит он.

Лена с мужем сегодня занимаются ответственным делом: ставят елку, а для этого она загнала своего благоверного на антресоли, чтобы достать елочные украшения. Хлама, конечно, у них много, пойди-найди, что там в каждой коробке сокрыто. Одна только Лена и ведает, что на самом деле таится в глубине упаковки из-под утюга, набора кастрюлей или мультиварки.

Но, слава богу, игрушки найдены. Можно наряжать зеленую красавицу. Для Лены с раннего детства это целый ритуал: нужно сначала достать из глубин шкафа искусственное дерево – живую елку они никогда не ставили, – затем найти все игрушки и гирлянды, прикупить заранее новеньких, но каких-то особенных. Но главное – создать атмосферу. Вот и сегодня Лена сама надела белое из мягкой пушистой ангорки платье-свитер и длинные разноцветные рождественские носки. И мужа заставила приодеться: теплый белый свитер с горлом, под стать ее платью. Он каждый Новый год смеется над Ленкими чудачествами, но любит их, как и все остальное в ней. Удивительно, а ведь их жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, не случись тот странный Новый год пять лет назад. И сейчас бы доставал Ленке с антресолей коробки какой-нибудь другой муж, любовался бы ею и смеялся над ее причудами. А он, наверное, тоже был бы женат на какой-нибудь хорошей девушке, но никогда бы не узнал, какое это счастье быть Лениным мужем.

– Так, хорош мечтать, – командует Ленка, заправляя за ухо кудрявую прядь, которая все время норовит из-за этого уха выпрыгнуть и снова упасть ей на лицо. – Иди вари глинтвейн, а я пока фонарики повешу.

И он послушно идет на кухню, опорожняет в кастрюльку бутылку красного вина, которое выливается с каким-то смешным совершенно неприличным хлюпающим звуком, заправляет вино терпкими специями и ставит на огонь. Традиция у них с Леной такая – наряжать елочку и пить горячий ароматный напиток.

Когда глинтвейн готов, он разливает его по высоким кружкам с ручками, специально купленным для таких случаев, и отправляется в гостиную, где Ленка уже вовсю колдует над новогодней елкой. Гирлянда из фонариков-звездочек опоясала зеленые лапы ели, на некоторых из веточек радостно сверкают разноцветные шары. Лена всегда украшает елку игрушками, которые хранит на антресолях с самого детства. Кажется, некоторые перешли ей по наследству чуть ли не от прабабушки. Лена осторожно достает каждую игрушку из мягкой почти истлевшей от старости упаковочной бумаги, нежно раскладывает украшения на мохнатом кремовом ковре, а потом прищуривается, примеряя, на какой веточке игрушка будет смотреться лучше всего.

Он останавливается в дверях и любуется женой. Какой же она все-таки еще ребенок. Лена оборачивается, ловит его влюбленный взгляд, морщит смешно чуть курносый носик и говорит:

– А давай отметим Новый год, как тогда, а?

– Ты хочешь собрать толпу народа? – его брови подпрыгивают в неописуемом удивлении.

– Да нет, – смеется она. – Я не о том, что было до, а о том, что было после.

Жена говорит намеками, но он-то прекрасно понимает, что она имеет в виду. Их первый Новый год вместе, такой странный, такой неожиданный, будто свалившийся на них по мановению волшебной палочки доброго колдуна. Пять лет прошло, а как будто вчера. Новый год, которого могло и не быть, но с которого все и началось…