Стоял август. Океан был теплым и с каждым днем становился все теплее.
Алекс переждала волну, прежде чем войти в воду, и брела, пока не стало достаточно глубоко, чтобы нырнуть. Несколько мощных гребков – и она преодолела линию прибоя. Тут море было спокойным.
Отсюда песок казался чистейшим. Свет – тот самый знаменитый свет – придавал медовую мягкость всему: темной европейской зелени низкорослых деревьев, траве на дюнах, дружно колыхавшейся с тихим шелестом. Машинам на парковке. Даже чайкам, копошащимся в мусорном баке.
Лежаки на берегу были заняты безмятежными пляжниками. Мужчина, загорелый до цвета дорогого чемодана, зевал; молодая мать смотрела, как ее дети бегают к воде и обратно.
Что бы они увидели, если бы посмотрели на Алекс?
В воде она была такой же, как все. Нет ничего странного в том, что молодая девушка плавает в одиночестве. Невозможно определить, своя она здесь или нет.
Когда Саймон впервые привез ее на пляж, он сбросил обувь у спуска с набережной. Видимо, так делали все: возле низкого деревянного ограждения были свалены туфли и сандалии. «Никто их не крадет?» – спросила Алекс. Саймон поднял брови: «Кому нужна чужая обувь?»
Но Алекс сразу же подумала о том, как легко что-нибудь тут украсть. Что угодно. Велосипеды, прислоненные к забору. Сумки, брошенные без присмотра на полотенцах. Машины, оставленные незапертыми, ведь никто не хочет брать с собой ключи на пляж. Эта система существовала только потому, что каждый верил, будто находится среди таких же людей, как он сам.
Прежде чем отправиться на пляж, Алекс проглотила таблетку обезболивающего из аптечки Саймона, оставшегося после давней операции на спине, и ее сознание уже окутала знакомая пелена, соленая вода вокруг стала еще одним наркотиком. Сердце приятно, ощутимо билось в груди. Почему в океане чувствуешь себя настолько похожим на человека? Она лежала на спине, жмурясь от солнца и слегка покачиваясь на волнах.
Сегодня состоится вечеринка, которую устраивает один из друзей Саймона. Или друг по бизнесу – все его друзья были друзьями по бизнесу. А пока ей предстояло убить несколько часов. До конца дня Саймон будет работать, предоставив Алекс самой себе, как и всегда с тех пор, как они сюда приехали, – вот уже почти две недели. Она не возражала. Почти каждый день она ездила на пляж. Опустошала заначку обезболивающих Саймона в постоянном, но незаметном темпе (по крайней мере, так она надеялась). И игнорировала все более разъяренные сообщения Дома, что было довольно легко. Он понятия не имел, где она. Она пыталась заблокировать его номер, но он продолжал писать и писать со всё новых номеров. Как только представится возможность, она поменяет свой. Утром Дом прислал еще одну порцию:
Хотя от этих сообщений желудок у нее по-прежнему сжимался, ей достаточно было оторвать взгляд от телефона, и все казалось решаемым. Она жила в доме Саймона, окна которого выходили на ухоженную лужайку. Дом находился в другом мире, и она могла притвориться, будто того, старого, мира больше нет.
Все еще лежа на спине, Алекс открыла глаза, и ее ошеломил резкий солнечный свет. Она перевернулась и взглянула на берег: она была дальше, чем полагала. Гораздо дальше. Как это случилось? Она попыталась выплыть назад, к пляжу, но, похоже, не сдвинулась с места – ее гребки съедала откатная волна.
Она передохнула и попробовала еще раз. Изо всех сил колотила ногами. Отчаянно гребла руками. Оценить, приближается ли берег, было невозможно. Еще одна попытка вернуться обратно, снова бесполезная. Солнце по-прежнему палило, линия горизонта колебалась, мир вокруг был совершенно равнодушным.
